Жора стоял, опираясь на свою трость, и сейчас очень радовался, что она у него есть. У него стоял хороший протез, с которым можно ходить без нее, но постоянный животный страх упасть заставлял его носить трость. И вот сейчас он был настолько сражен этой новостью, что трость полностью ощутила его вес.
– Не переживайте, Ася, я все сделаю, Генку накормлю, вам найму адвоката. Уберите деньги, у меня есть, – на этих словах Ася начала сопротивляться и говорить, что так не надо, Жора еще более уверенно отодвинул ее руку, сказал тоном, не терпящим возражения, – Ася, я все сделаю, а после того, как эта ситуация разрешится, мы с вами рассчитаемся, если захотите.
Когда Ася скрылась в машине полиции, Жора понял, что именно так больно зацепило его в словах девушки. Его уколола прямо в сердце фраза Аси о том, что глаза у следователя умные. «Проснись, Жора, – сказал он сам себе, – таких, как ты, не любят, любят таких, как он, с умными глазами, красавчиков и донжуанов.
Алексей Ронин
Алексей проснулся с большим похмельем и маленькой надеждой, надеждой на то, что все обойдется. Как в прошлый раз все обошлось, почему сейчас бы так не сфортило? У каждого из сидящих тогда в гостиничном номере гостиницы «Онизак» был повод убить Облачных, в том числе и у самого Алексея. Наверное, поэтому, не сговариваясь, все повторяли одно и то же: «Они сами», – просто каждый боялся, что докопаются до его личной причины, и тогда уже не отвертеться.
А все началось в детстве, трое пацанов дружили со школьной скамьи. Первый – Сашка Облачный, красавец, успешный в учебе и в любовных отношениях, у него состоятельная семья, с ним хотели дружить все, его все обожали. Второй – Рома Заливной, худой, некрасивый мальчик в очках, но очень, очень умный. Рома без проблем выигрывал олимпиады школьные, городские, всесоюзные, наверное, наследственно, ведь родители – большие ученые. Третьим был Алешка Ронин, прыщавый, некрасивый мальчик, что называется, из рабоче-крестьянской семьи, мама – нянечка в детском саду, отец – сантехник. Никто вокруг не понимал, почему они с ним дружат, не понимал этого и сам Лешка, но он жил этой дружбой, он ею дышал. Сначала в восемьдесят третьем году с полуострова уехал Сашка Облачный, отец – большой военный чин, его переводили в Москву на повышение, им было по двенадцать лет. Прощаясь на вокзале, они поклялись не терять друг друга из виду и обязательно встретиться в Москве. Еще через год переехал и Ромка, родителей переводили в подмосковный город Жуковский, в закрытый научный институт. Позже Алексей узнал, что они поступили в один вуз, дружат, общаются, и очень мечтал приехать в Москву к друзьям. Но пока не получалось, Леха Ронин, балбес и хулиган, не мог оставить родителей, он безумно их любил, мама болела, отец пил и не работал, пропивая последние вещи из дома. Поэтому, окончив школу, Леха пошел работать, надо было кормить семью. Повестка в армию подкралась незаметно, с тяжелым сердцем он оставил родителей, как чувствовал, ведь больше он их не увидел никогда. Отдавать долг родине его отправили ни много ни мало на Дальний Восток, в Хабаровский край, с красивейшей природой и суровым климатом. Как выяснил потом Алексей, его призыв был последним в Советском Союзе, и той Родины, которой он пошел отдавать долг, не стало через три месяца после его поступления в войска ВДВ. Первый год службы закончился печальным известием: не стало родителей, пьяный отец уснул с сигаретой, и они сгорели оба, вместе с домом и худыми пожитками. Алексея даже на похороны не отпустили, это была уже другая страна. Возвращаться Алексею больше было некуда.
С Дальнего Востока он рванул в Москву, к единственно родным ему людям, к его друзьям, но, к удивлению Алексея, встреча, что говорится, теплой не была.
– Прости, Леха, пожить нельзя.
– Рады видеть, но некогда, учеба, куча дел и т. д. и т. п.
– Прости, дружище, звони, если что, надо бежать, пока.
После той дружеской встречи Алексей сел на лавочку и стал пить, он был одет в форму ВДВ, поэтому никто не посмел сделать ему замечание. Когда бутылка водки подходила к концу, а состояние опьянения к своему апогею, на лавочку к нему подсел мужик.
– Привет, братан, что, хреново? – Алексей утвердительно мотнул головой. – Ну пошли, расскажешь, ВДВ своих не бросает.
Серега, а того парня звали Серегой, тогда ему крепко помог, как говорится, накормил и обогрел. Алексей такого не забывает, позже, когда он поднялся на ларьках, и дальше, когда он стал миллиардером, Серега всегда был с ним рядом. Сейчас он управляющий сети продуктовых магазинов в Москве, и это единственный человек, которому он полностью доверяет. Но ему всегда до зубного скрежета хотелось вернуть дружбу, ту, детскую, которой он жил, ему хотелось встретиться с ними, с родными, как он считал, людьми, и вот когда он заработал свой первый миллион, они встретились. Ребята на тот момент тоже стали оба преуспевающими бизнесменами, на этот раз обрадовались, и дружба восстановилась. Плюсом в их круг вошел Гарик Манукян, потомственный москвич и вообще талантливый человек. Дружба Гарика с Облачным и Заливным шла с института, но и тогда, и сейчас Алексей думал, что они позволяли ему с ними дружить, как когда-то маленькому Лехе.
Тогда, в тот злополучный день, Александр Облачный был жутко злой и раздражительный. Виски в его руке выпивались еще до того, как успевал таять лед в бокале. И играть он хотел больше всех, как будто предчувствовал что-то. На самом деле наговорил он гадостей всем, но они были такие не обидные, как казалось Алексею, стеб, одним словом. А вот ему он сказал ужасные вещи, даже сейчас, когда он стоял у окна своего шикарного номера и вглядывался в горизонт, у крутого мужика Алехи Ронина мурашки бежали по коже.
– Алексей, боже, что за пузо? С твоими деньгами можно было бы убрать его или деньги экономишь? А во что ты одет, ну да-да, не выпучивай глаза, бренды, конечно, пестрят, но вкуса-то так и появилось. Как был ты, Алеша, пролетарием, так ты им и остался. Знаешь поговорку: «Можно вывезти девушку из деревни, но деревню из девушки никогда»? Это прям про тебя. А ты знаешь, милый друг, хотя какой ты мне друг, ты знаешь, что мы с Ромкой с тобой дружили только из жалости. Ромка тогда вывел теорию, что если мы тебя пожалеем, то ты нам обязательно пригодишься, еще и подкреплял все это какими-то доводами. Уже потом я понял, что Ромка просто любил трескать пирожки, что готовила твоя маман, у него-то родители были высокоинтеллектуальные, и на всех кастрюлях в кухне была паутина, а в холодильнике даже мышь не висела, так пусто там было. Так что, Леша, никакой романтики, только жалость и пирожки.
На этих словах Алексей Ронин не выдержал и врезал ему по почкам, так как бил в старые добрые девяностые, чтоб следов не оставалось. Через четыре часа после этого кто-то убил Облачного, а может, и его жену? А может, это и правда я? – подумал Ронин и испугался, что кто-нибудь услышит его мысли.
Генка
Несмотря на все ужасы происходящего вокруг, Генка пришла на завтрак довольная. Правда, завтрак закончился, ведь время подходило к одиннадцати утра. Генку не хотели пускать, но врожденное обаяние и пара комплиментов женщине-администратору сделали свое дело, как-то уж очень хорошо получалось у нее ладить с женщинами среднего возраста. В пустом зале, где официанты уже гремели тарелками и убирали блюда шведского стола, завтракалось наиболее хорошо, как-то по-домашнему. Вроде как утро в воскресенье, бабушка моет посуду, мама убирает оставшиеся пироги в холодильник, а папа пылесосит пол. Скорее всего, Генка когда-то такое видела, ну почти такое, жаль, что уже забыла. Но именно таким в ее фантазиях было счастливое домашнее утро.
