– Ну не совсем такое, – засмущался Василий, – поехали со мной во Владивосток, мне предложили там ведущие роли в нашем театре. У моей семьи там огромный деревянный дом на Шаморе, он достался нам в наследство от деда, а еще у меня там самая лучшая и продвинутая мама на свете. Во Владивостоке, на другом конце земли, мы с тобой начнем все с начала, я уверен, там мы будем счастливы.
– Ты будешь играть, а что там буду делать я? – растерянно спросила Анна.
– Ты будешь любить меня, приходить в театр на мои спектакли и гордиться мной, а по вечерам мы будем жарить камбалу на костре и пить красное вино. Дети у тебя уже взрослые, ты им будешь только мешать, попробуй стать счастливой? Ты ведь ничего не теряешь, рискни.
И Анна, взрослая женщина, которая всю жизнь пыталась кому-то что-то доказать, которая всегда стеснялась своего вдруг ставшего «шикарным» тела, которая всю жизнь понимала, что некрасива, и от этого очень страдала, защитившись щитом самоуверенности, поверила. Поверила в то, что и она может быть по-настоящему счастлива.
– Только предупреждаю: у меня скверный характер, – ухмыляясь, ответила Анна.
И на этих словах им обоим стало хорошо, как будто судьба, наконец-то, повернулась в нужную сторону.
Ася
Ася стояла и наслаждалась морем, она, как и все, устала. Гарик же чересчур быстро вернулся в себя и с котом на руках уже надавал Асе заданий.
– Значит, так, Круглова, завтра домой, во-первых, назначь кого-нибудь вместо Жени, чтоб здесь всю аппаратуру собрали. Во-вторых, билеты и, в-третьих, мне этого кота как-то надо взять с собой.
– Гарик Михайлович, это невозможно, – начала сопротивляться Ася.
– Возможно все, главное – захотеть, я в этом уверен на сто процентов.
– Во-первых, этот кот из Ливадийского дворца, и его надо туда вернуть, во-вторых, ему нужны справки и уколы какие-то в самолет, я точно даже не знаю, какие, в-третьих, он же абсолютно черный, без единого пятнышка, как же ваши суеверия, приметы, страхи? – поинтересовалась Ася.
– То, что черный, – это ерунда, а завтра до вечера надо решить все вопросы, и, кстати, купи мне штаны болотного цвета, всю жизнь о них мечтал.
Кот, такое чувство, что устал сопротивляться своей популярности в последнее время и смирился, устроившись уютно на руках у Гарика, так сказать, плыл по течению жизни.
«Море, а ведь я ни разу даже не искупалась, даже не прогулялась по берегу», – подумала Ася.
– Не хотите прогуляться по берегу? – услышала она вопрос и повернулась. Петр Дмитриевич Васечкин, собственной персоной, стоял и обаятельно улыбался Асе. За его спиной она увидела, как поднялся со стола Жора и направился к ней, но, увидев, что она разговаривает со следователем, тактично остановился.
– Вы замечательный следователь, Петр Дмитриевич, вы так мне помогли. А еще вы очень обаятельный, и у вас такие умные глаза. Кстати, вы знаете, что вы похожи на актера, который играл вашего однофамильца в фильме?
– Да, – сказал Васечкин, – мне иногда кажется, что я с этим знанием родился. – И, вздохнув, добавил: – Если девушка говорит тебе так много комплиментов, это значит «нет», правильно?
– Я уже обещала прогулку другому, простите, – и улыбнулась, – мне надо идти.
Жора все еще стоял посередине террасы, стараясь не смотреть в сторону Аси, и даже вздрогнул, когда услышал за спиной ее голос.
– Пойдемте подышим морем, и вы расскажете мне, что, на ваш взгляд, лучше – пьеса «Пока она умирала» Надежды Птушкиной или художественный фильм, поставленный по ней, «Приходи на меня посмотреть» с Янковским, Купченко и Васильевой.
Жора понимал, что только что его выбрали, что он победил, и настолько в это не верил, что все мысли одновременно выветрились из его головы.
– Пьеса гениальна, – придя в себя, сказал он, – но мама в исполнении гениальной Васильевой тоже играет в смерть.
– Но она это делает ради любви и счастья своей дочери, – парировала Ася.
– А ты считаешь, что любовь оправдывает все? – спросил ее Жора, остановившись на последней ступеньке лестницы, что вела на пляж.
– Я не знаю, – тихо сказала Ася.
Возможно, она бы сказала еще что-нибудь, но следующие пять минут ее губы были заняты более приятным делом.
