– Посмотрим, – примирительно сказал Карл, – но мне кажется, что ты не права.
– Что вы хотели? – не дала ему договорить Клава.
– Попросите ее до вечера выяснить вот это, – Карл дал ей листок бумаги, где он ручкой написал вопрос.
– Хорошо, – коротко, как хороший исполнитель, сказала Клава. – И еще ко мне вчера приходила Марина и сказала, что Филипп не настоящий винодел, поговорите с ней об этом, возможно, это будет важно для вашего расследования.
– Для нашего, – поправил ее Карл, взяв осторожно за руку.
– Для нашего, – опять очень легко и равнодушно согласилась Клава и тихо убрала руку из зажима крепких мужских пальцев. – Пойду на горку, там связь берет лучше.
Карл стоял в оцепенении, не зная, что делать, в душе он думал, что, придя к ней и дав задание, они оба сделают вид, что ничего не случилось. А что, возможно, Клава права и это просто наваждение, которое происходит по причине яркого краснодарского солнца, чистого воздуха, гор и сосен, по причине того, что вокруг так мало, непривычно мало людей, а возможно, еще потому, что здесь всегда есть Медведица на небе.
– Сенька, Ярик, у меня к вам особое задание, – сказал Карл, вновь заглянув в комнату. – Оно, по сути, самое важное, один я не справлюсь. Но учтите: у нас очень мало времени, на все про все три часа.
* * *
Карл еле успевал, ему просто необходимо было уточнить каждую мелочь. Дом уже начал гудеть, все собирались на ужин, договорились встретиться в восемь в столовой. Нюрка, почему-то сегодня особо печальная, только успевала носиться из кухни в столовую, накрывая обеденный стол по всем правилам гостеприимных хозяев, красиво и хлебосольно. У Карла почти все сошлось, ему осталось только поговорить с хозяином дома, заручиться его поддержкой. Степана Егорыча он застал в своей комнате, хотя когда-то давно, скорее всего, она была кабинетом, дубовый стол с красивыми резными стульями и стеллажи книг по стенам недвусмысленно намекали на это.
– Можно к вам, Степан Егорыч? – сказал Карл, войдя в комнату.
– Да, проходите, – пригласил хозяин, он сидел за столом и что-то читал.
– Странно все-таки, – начал Карл, сев на стул напротив хозяина, – мы к вам завалились, как снег на голову, странная компания, странные разговоры ведем, какие-то сокровища, кого-то ищем из далекого прошлого, а вы ни разу даже нас ни о чем не спросили.
– Вы знаете, молодой человек, – сняв очки и отложив документы, ответил хозяин дома, – жизнь отучила меня быть любопытным.
– А вы не боитесь, что мы преступники какие-нибудь? – допытывался Карл.
– И здесь она поработала своими железными руками, – засмеялся хозяин.
– Кто? – не понял Карл.
– Жизнь, – пояснил Степан Егорыч. – Так случилось, что вся моя жизнь прям серединой своего пути прошлась по девяностым, кто бы что ни говорил, как бы ни ностальгировал, я вам основательно скажу: страшное было время, возможно, одно из самых страшных после войны. Я даже врагу бы не пожелал жить в это время, а особенно в Москве, да еще и бороться за свое право жить под этим солнцем. Девяностые со своим беспределом катком проехались по всем, даже по самым лучшим и порядочным людям, абсолютно все совершали подлости, а многие даже преступления, просто потому, что вокруг творилась вакханалия, и если не ты, так тебя. В страшные девяностые действовали законы джунглей, выживал сильнейший по принципу «или ешь ты, или тебя». Мне кажется, в девяностых люди ничего не боялись, у них просто атрофировалось это чувство, и те, кто прошел то страшное время, выживут в любой ситуации. Так что не вам с вашей гоп-компанией меня пугать.
– Именно поэтому вы уехали в глушь из Москвы? – спросил Карл.
– Ну, почему глушь, ты знаешь, Карл, – как бы само собой перейдя на ты, начал рассказывать Степан Егорыч, – я столько в молодости грешил и совершенно не боялся суда божьего, ведь нам в СССР говорили, что бога не существует, все неверующие были. Да и за себя не боялся, а больше у меня никого не было. Случайно судьба забросила меня сюда, всего на пару дней, вопрос как раз с конезаводом решали, двадцать пять лет назад, хотя после того я не верю в случайности, все в этом мире – это шанс нам, людям, на счастье, на любовь, на настоящую жизнь. Вот сидит кто-то наверху, возможно, не сам бог, я думаю, у него тысячи помощников, так вот, один из таких ангелов, сидя наверху, решает дать шанс именно тебе стать счастливым. Он сводит тебя с людьми, отправляет в места, которые могут изменить тебе жизнь, а ты уже решаешь, воспользоваться этим шансом или нет, быть тебе счастливым в этой единственной жизни или продолжать быть несчастным. Ну, в общем, встретил я здесь мою Лилю и потерялся навсегда, мне два дня хватило понять, что и не жил я вовсе, а так, землю топтал да грехи зарабатывал. Ты знаешь, я тогда принял самое правильное решение в своей жизни – вернулся в Москву, все продал и переехал сюда. Именно тогда судьба подарила мне двадцать самых счастливых лет, детки у нас родились, правда, случилось несчастье, очень рано умерла она, но напоследок обещание с меня взяла, мол, за грехи отцов дети расплачиваются, ты, Стёпушка, делай побольше людям добра, отмаливай свои грехи, чтоб на деток наших они тяжким грузом не упали. Вот так и живу я сейчас, станицу нашу поддерживаю изо всех сил, иначе совсем бы зачахла, старикам нашим помогаю, чем могу, председательствую просто на собственной инициативе, вон церковь построил, и если мне на моем жизненном пути люди попадаются и помощи просят, стараюсь помочь, считаю, что специально их мне господь послал, чтоб я смог искупать грехи свои, не делясь ими с детьми.
– Да, поучительная история, – задумчиво сказал Карл, переводя все сказанное на себя. – А как все бросить, как решиться на это, ведь там все так налажено, так все удобно?
– Я тоже такой вопрос себе задавал, когда после знакомства с моей Лиличкой в Москву возвращался. Она ехать туда категорически отказалась, а в поезде, которым я путешествовал тогда, ко мне в купе старушка подсела, совсем божий одуванчик. Я-то с горя и от расставания с любимой пить стал, уже вторую прикончил, а она молчит, не ругается, только взглянет на меня и вздыхает.
«– Презираешь меня? – спросил я, уже довольно набравшись.
– Что ты, касатик, жалею я тебя, несчастный ты, – очень спокойно ответила бабка.
– А как обрести-то его, счастье это твоё, как понять, где оно, как не ошибиться? – решил поспорить я.
– Так просто очень, – ответила бабка с таким выражением лица, как будто я у нее глупость какую спросил. – Ты представь, что тебе жить один день остался, и спроси себя, с кем бы ты хотел его провести, там и счастье твое».
– Те слова бабки даже в моем пьяном мозгу отпечатались навсегда, проснулся я, а ее уж в купе нет. Была та бабка или не было ее, так я понять и не смог, но точно знал: если один день мне остался, то хочу я провести его рядом с моей Лиличкой. Так что все просто, парень, не надо усложнять свою жизнь, все очень и очень просто в этом мире, особенно когда один день остался.
