Галина улыбнулась и взглянула на нее снисходительно, словно бабушка на нашкодившую внучку. Зато сосед Федя повел себя неадекватно.
– Что Вам надо? – немного визгливо закричал он, совершенно неподобающе для своего телосложения и возраста. – Выпивать в поездах запрещено, и вообще мы ужинаем, попрошу вас удалиться в свое купе, что вы вообще себе позволяете? – произнося все это, он еще больше покраснел и пошел потом. Казалось, что сейчас Федор Осипович соскочит и накинется с кулаками на гостей.
Карл тоже был не в восторге от вечеринки в поезде, но чересчур резкое поведение соседа привело его в бешенство.
– Насколько я помню, – сказал он ледяным начальственным тоном, которому уже научился за три года, что он занимал должность руководителя, – это и мое купе тоже, гости пришли ко мне, не уверен, что я должен спрашивать разрешения у вас, разве только у Галины, – сказав это, он повернулся к проводнице в надежде, что та на самом деле вспомнит о своих обязанностях и запретит незапланированную вечеринку.
– Мы крайний вагон, сидите отдыхайте потихоньку, – было видно, что она это делает назло неприятному Феде. – Если кто пойдет, Светка из соседнего вагона мне маякнёт, проходите, девчонки.
Только сейчас Карл заметил, что за Динкой стояла еще одна девушка.
– Знакомьтесь, – неуверенно после такого жаркого спора сказала гостья, – это Марина, моя соседка по купе.
Марине было лет тридцать пять, ее уложенная причёска в стиле фиолетового шарика выдавала в ней местечкового руководителя. Она, в отличие от Динки, не смущалась, а, поздоровавшись со всеми, нагло села рядом с Федей, даже немного зацепив рукой его портфель, который он не выпускал из рук, даже когда ел.
– У вас что там, сокровища? – высокомерно спросила она, словно мстила злюке за недавнюю истерику.
– С чего вы взяли? – испуганно прошептал Федя, при этом еще больше покраснел и пошел потом.
– Я думаю, вы иностранный шпион, – продолжила издеваться над ним Марина с серьезным лицом, – везете сокровища для подкупа наших военных.
– Зачем? – спросил Федя, явно растерявшись.
– Чтоб узнать тайны всех наших последних военных разработок, – очень спокойно и уверенно несла она чушь.
– Зачем? – Федя впал в ступор, не вспомнив ни одного другого слова.
– Но вам не повезло, товарищ шпион, я патриот своей страны, – продолжила Марина, даже не улыбнувшись. – Сейчас я позвоню в ФСБ, и на перроне в Краснодаре вас уже будут встречать «вежливые люди» в неприметных костюмах, одинаковых галстуках и очках.
– Зачем? – не изменяя себе, продолжил Федор.
– Чтоб забрать у вас сокровища и потом расстрелять, я думаю, без суда и следствия, – она была так спокойна и уверена в той ерунде, которую несла, что Карл, Динка и Галина к этому моменту уже хохотали вовсю, вытирая слезы, лишь один Федор Осипович не понимал юмора.
В этот момент дверь вновь открылась и появился мужчина, немного растрепанный и почему-то с книгой в руке.
– Боженьки ты мой, – начал он с порога так радоваться, будто встретил старых знакомых, – да как же у вас тут весело. А я лежу, скучаю, ну, думаю, сутки порожняком пройдут. Едрёный комбайнер, – еще громче воскликнул мужчина, сделав ударение на букву ё, и с вожделением уставился на Динку. На этих словах Карл напрягся, а девушка откровенно испугалась.
– Какая красавица у вас на руках сидит, – продолжил гость, и все выдохнули, так как Динка держала в руках бутылку виски.
– Давайте знакомиться, – продолжил весельчак с книгой, даже мысли не допустив, что его не рады здесь видеть. – Спешу представиться: Борис, фермер, – сказал он и стал по очереди протягивать руку для приветствия. Когда очередь дошла до Феди, Николай вполне искренне спросил, показывая на портфель у него под мышкой:
– А у вас там что? Сокровища?
Этим вопросом он сорвал шквал смеха и одобрения всех членов «закрытого клуба СВ» и получил предложение присоединиться к компании. Только Федору Осиповичу было не смешно, он еще крепче прижал портфель к груди и под гнетом накопившегося стресса заплакал. Делал он это тихо, чуть-чуть всхлипывая, так что из-за общего веселья окружающие это заметили не сразу.
– Вы что это? – Карл просто не был готов к этому, да, этот Федор – неприятный тип, да, он большая вредина, но так горько плакать могут только дети. Слезы взрослого мужчины Карл был не готов принимать, это был запрещенный прием. – Прекратите сейчас же, – умоляюще сказал он.
Люди в купе замерли, не зная, как себя вести, с одной стороны, все понимали, что ничего предосудительного они не сказали, но с другой – человек-то плачет. Что делать в таких ситуациях, никто не знал, не утешать же, в самом деле, пятидесятилетнего почти лысого детину. Карл взглядом попросил Марину пересесть на его место, а сам уместился рядом с нытиком.
– Что с вами? Мы вас обидели, простите, я уверен, никто не хотел этого, – в знак согласия четыре головы, словно китайские болваны, закивали синхронно. – Это были всего лишь шутки. А давайте выкурим трубку мира, – радостно сказал Карл, словно поймав гениальную мысль.
– Не, Карлуша, здесь курить не дам, – испугалась Галина, в принципе готовая на любые уступки для такого красивого и воспитанного мальчика.
– Я в переносном смысле – выпьем виски и помиримся, – пояснил Карл.
– Эта идея гениальна, едрёный комбайнёр, – обрадовался Борис, до этого как-то опечаленно сидевший в углу. Он очень испугался, что именно его высказывание довело до слез человека, мужчину, взрослого мужчину, ужас.
На столе появились пластиковые стаканы, которые девчонки предусмотрительно принесли с собой.
– Я не буду, – продолжая всхлипывать, сказал Федя.
– Надо, Федя, надо, – сказал Карл, и, как лекарство, направляя его руку, он заставил выпить плаксу.
После первой рюмки в купе наступила тишина, никто не знал, о чем дальше разговаривать, и тут Федя, очень странно опьянев от одной рюмки, сказал:
– А вы мне нравитесь, Карлик, – он поставил кулак под свой подбородок и любовался Карлом, как мать любуется свои сыном-красавцем.
– Я рад, – уже более сдержанно сказал Карл, убедившись, что сосед успокоился, – но давайте вы не будете меня так называть?
– Почему? Это ведь уменьшительно-ласкательное, производное от вашего имени, – спросил Федя.
– Зачем вам меня ласкать? Мне это совсем не нравится, – сопротивлялся пьяной любви Карл.
– Но мне хочется называть вас как-то по-особенному, ведь мы друзья, – немного надувшись, сказал Федя. – Странно, но у меня никогда не было друзей, ума не могу приложить, почему.
– Серьезно, действительно странно, может, вы часто плачете? – то ли шутя, то ли на полном серьезе спросил Карл.
– Вот честное слово, нет, – не уловив иронии, продолжил Федор. – Я в детстве всегда наблюдал за теми счастливчиками, у кого есть друзья, и завидовал им. Они называли друг друга какими-то именами, понятными только им, типа Винт или Болт, это был их код, их тайна. Когда один из таких друзей подходил к мальчишкам на улице и спрашивал: «Болта не видели?» – все сразу понимали, кого он имеет в виду. Потому что они вместе были сила, а силу все уважают. У нас с вами обязательно должна быть общая тайна.
