Но я размыкаю губы и не могу вымолвить ни слова. Что ж, прекрасно. Я представляю, что схлопываю ладони и поражаю Ризека токодаром. Не каждый владеет токодаром так, как я. Вот бы еще научиться говорить то, что хочется.
Когда волны токодара долетают до Ризека, он расслабляется. Это не работает с Исэй – по крайней мере насколько вижу я. Но есть надежда, что язык Ризека подразвяжется. Что бы ни задумала Исэй, очевидно, для начала она намерена его разговорить.
– Мой отец, великий Лазмет Ноавек, наставлял меня, что вместо ножей можно использовать других. Нужно лишь смекнуть, как ими управлять. И все же лучшим твоим оружием должен быть ты сам, – промолвил Ризек. – Я всегда принимал эти слова близко к сердцу. Да, некоторые убийства я поручал подчиненным. Но будьте уверены, канцлер, эти смерти принадлежат мне по праву.
Ризек валится на колени, соединяя ладони. Он и Исэй дышат всего в нескольких изитах друг от друга.
– Я отмечу смерть твоей сестры на руке. Эта победа станет достойным украшением моей коллекции.
Ори. Я помню, какой напиток она предпочитала по утрам (кору гарвы – для энергии и ясности ума) и как ее раздражал скол на резце. И сейчас в моих ушах шотеты голосят нараспев: «Смерть! Смерть! Смерть!»
– Это многое объясняет, – отвечает Исэй.
Канцлер протягивает руку Ризеку. Тот отвечает ей изумленным взглядом. И неудивительно. Кто станет пожимать руку убийце родной сестры, который к тому же кичится этим?
– Ты странная, ей-богу. Должно быть, ты недолюбливала сестру, раз протягиваешь мне руку.
Я вижу туго натянутую кожу на костяшках другой руки Исэй – на той, что не вытянута к Ризеку. Она разжимает кулак и тянется к ботинку.
Ризек берет руку Исэй, а затем каменеет, широко распахивая глаза.
– Ошибаешься. Я любила ее больше, чем кого-либо.
Канцлер что есть мочи стискивает ладонь Ризека, впиваясь ногтями в его кожу, а ее левая рука продолжает тянуться к ботинку.
Я слишком ошеломлена, чтобы понять, что к чему. Вмешиваться уже поздно. Левой рукой Исэй извлекает клинок из ножен на лодыжке, а правой тянет Ризека на себя. Человек и лезвие словно сливаются воедино. Исэй проталкивает лезвие глубже, и горловые стоны Ризека переносят меня в мою юность – в гостиную, где я, рыдая, оттираю половицы от крови.
Истекая кровью, Ризек падает.
Я резко давлю рукой на дверную ручку и вылетаю в коридор. Я вою, реву и колочу кулаками по стенам. Нет, конечно же, я этого не делаю. Токодар не позволяет. Все, на что я способна, – испустить один-единственный слабый вопль.
3
КАЙРА
Я бросилась на крик Сизи Керезет. Акос устремился следом за мной. Я не стала спускаться с палубы по ступенькам, а просто спрыгнула вниз и направилась прямо к камере Ризека. Он единственный мог послужить причиной воплей на этом судне. В коридоре я увидела Сизи. Она вжалась в переборку напротив распахнутой двери склада.
Позади Сизи, с другого конца корабля, спрыгнула Тека, привлеченная сюда тем же звуком. В камере Ризека стояла Исэй Бенезит, а у ее ног лежала груда конечностей моего брата.
Было в этом что-то поэтическое. Акос наблюдал, как его отец умирал, лежа на полу. А теперь я смотрела, как то же самое происходило с Ризеком.
Он умирал гораздо дольше, чем я себе это представляла. Очевидно, убийство было преднамеренным. Все это время Исэй Бенезит стояла, склонившись над телом Ризека, сжимая в кулаке окровавленный нож. Ее взгляд был пустым, но настороженным. Канцлер желала насладиться этим моментом – торжеством победы над убийцей ее сестры. Одного из убийц, если быть точной. Ведь Айджа, который держал в руке клинок, по-прежнему находился в соседнем помещении.
Наши с Ризеком глаза встретились. И тут я погрузилась в воспоминание, как будто брат меня коснулся. Не в то, которое Ризек когда-то у меня отнял, но в то, которое я словно скрывала сама от себя.
Я стояла в проходе за оружейным залом, прижавшись глазом к трещине в стене. Так я подглядывала за переговорами отца и знаменитого шотетского бизнесмена, переквалифицировавшегося в хозяина трущоб. Я часто шпионила за отцом и его встречами – от скуки и потому, что мне были любопытны дела нашего дома. Но в тот раз случилось жуткое. Прежде, во время наблюдений за совещаниями отца, такого не происходило. Лазмет вытянул вверх руку с двумя торчащими пальцами, как обычно дают благословение золданские священники. Бизнесмен вынул свой нож. Он словно действовал против своей воли и боролся с собственными мускулами. Воткнул нож во внутренний угол своего глаза.
– Кайра! – прошептал голос за моей спиной, отчего я встрепенулась.
Молодой, прыщавый Ризек опустился возле меня на колени. Он обхватил мои щеки. И только тогда я поняла, что плачу. Когда раздался крик, брат зажал мои уши ладонями, а голову прижал к груди. Сперва я пыталась сопротивляться, но Ризек был слишком силен. Я слышала лишь, как колотилось мое сердце. Когда все закончилось, брат запрокинул мою голову, смахнул слезы и произнес:
– Как говорит наша мать? Те, кто ищет боли…
– Находят ее повсюду, – завершила я фразу.
Тека положила ладони на мои плечи, легонько подтолкнула и окликнула меня. Я глянула на нее в недоумении.
– Что такое?
– Твои тени… – Она покачала головой. – В общем, неважно.
Я понимала, что она хотела сказать. Мой токодар неистовствовал, и черные нити клубились вокруг меня. Тени стали вести себя иначе, после того как Ризек заставлял меня пытать Акоса в камере под амфитеатром. Вместо того чтобы тянуться темными венами под кожей, теперь они скользили над ее поверхностью. Но тени продолжали причинять мне боль – и на этот раз она была невыносимой. Глаза застлала пелена, а ногти оставили отпечатки на запястьях.
Акос стоял на коленях в крови моего брата, нащупывая артерию на горле Ризека. Затем он поник, опустив руки на бедра.
– Все кончено, – произнес он хриплым голосом, будто только что глотнул молока. – После всего, на что пошла Кайра, чтобы помочь мне, после всего…
– Даже не подумаю извиняться, – прорычала Исэй и наконец отвела взгляд от Ризека.
Канцлер внимательно посмотрела на каждого из нас: на Акоса в луже крови, на Теку, стоявшую за моей спиной с широко распахнутыми глазами, на мои покрытые черными прожилками руки и на Сизи, которая, ухватившись за живот, подпирала переборку. Воздух прорезала едкая вонь рвотных масс.
– Он погубил мою сестру! Жестокий тиран, палач и убийца! Извиняться я не собираюсь.
– Дело не в нем! Думаешь, я не желал ему смерти? – Акос вскочил на ноги. Спереди по его штанам, от коленей до ступней, стекала кровь. – Я мечтал об этом! У меня он отнял больше, чем у тебя!
Акос стоял совсем близко к Исэй. Я было подумала, что он ударит ее, но тот ограничился лишь порывистым движением руки в сторону канцлера.
