– До потопа это здание принадлежало университету.
Дороти по-прежнему сложно было поверить, что Сиэтл ушел под воду, поэтому она сосредоточилась на том, что знала.
– А какому университету? Вашингтонскому? – уточнила она. Несколько недель назад Эйвери устроил ей экскурсию по городу – тогда-то она воочию и увидела Вашингтонский университет с его величественными корпусами из красного кирпича, увитыми плющом. Теперь же она с сожалением окинула взглядом стены, покрытые плесенью. Не может быть, чтобы это место так сильно изменилось. – Ты уверен?
– Вашингтонским этот университет звался до 2060 года, – пояснил Эш. – А потом ученые всерьез занялись изучением путешествий во времени, и его переименовали в Академию продвинутых технологий Западного побережья. Примерно с десяток лет это был мировой центр теоретической физики.
Дороти нахмурилась, не сказав ни слова. Для нее информации оказалось слишком много. На нее точно навалился вековой груз истории этих мест. Даже голова пошла кругом.
Она невольно опустилась на стул, недавно предложенный ей Эшем.
– И вы все тут живете?
– Ага, – подтвердил Уиллис, а потом зажег очередную спичку и поднес ее к одной из конфорок плиты. Она тут же вспыхнула красновато-оранжевым пламенем. – Чаю не хочешь?
– Спасибо, не отказалась бы, – пробормотала Дороти. Сердце тревожно затрепетало в груди, точно птица. Она не знала, чем ей поможет чай, но ей вдруг отчаянно захотелось погреть руки о теплую кружку. На этом же наверняка бы настояла и ее мать.
Сердце вдруг замерло, пропустив пару ударов. Мать! Если они и впрямь переместились на сотню лет в будущее, значит, Лоретта давно мертва. Мертвы все, кого Дороти знает.
– Боже мой… – прошептала она. Неужели еще утром ее самой большой мечтой было сбежать от матери?! А теперь, выходит, она мертва, и Дороти никогда больше с ней не увидится…
Эш прочистил горло.
– Понимаю, непросто это все принять, – сказал он. – Через несколько дней станет полегче. Поверь мне.
Поверить?! Дороти с трудом сдержала смех, пускай и ничего веселого в ее положении не было. Как можно верить человеку, которого она почти не знает? Лоретта с детства учила ее, что полагаться можно только на себя.
Чайник засвистел. Уиллис снял его с плиты и достал из шкафчика две кружки со сколотыми краями.
И вдруг Дороти точно током прошибло.
– Откуда ты это знаешь?! – накинулась она на Эша.
– Что? – переспросил он, нахмурившись.
– Ты говоришь, через несколько дней станет полегче, но откуда ты знаешь, раз сам через такое не проходил?!
Эш вскинул бровь.
– Почему же. Проходил.
Уиллис протянул Дороти кружку с чаем, и она машинально взяла ее и поднесла к губам.
– Так ты тоже из прошлого?
– Родился в 1929-м. А исчез в 1945-м.
– В 1929-м… – повторила Дороти. Через шестнадцать лет после их предполагаемой свадьбы с Эйвери. – Да ты мне во внуки годишься! – усмехнувшись, пошутила она.
Эш метнул в нее взгляд.
– Как видишь, не сложилось, – ответил он, и кончики ушей у него вновь покраснели.
Дороти почувствовала, как губы сами складываются в улыбку. Да, верно ей тогда показалось. Над ним и впрямь весело издеваться.
Она глотнула чаю. Он обжег ей язык, но она не обратила на это особого внимания.
– А могло бы сложиться! Как знать! – заметила она и улыбнулась. – Может, начнешь звать меня Бабулей, а?
Уши у Эша из розовых сделались пунцовыми.
– Послушай-ка, принцесса, может, для тебя и впрямь в порядке вещей тайком пробираться на суда и так путешествовать, – процедил он, – но остальные попали сюда иначе. По старинке.
– Меня зовут Дороти, а не принцесса, – поправила она его. Улыбка исчезла с ее лица. – По старинке?
– По определенным правилам. Кроме того, нас выбрали не просто так, – сообщил он и кивнул куда-то на стену позади Дороти. – Сама убедись.
Она развернулась вместе со стулом, и несколько капель чая выплеснулись из кружки. На стене висело множество фотографий. Черно-белый снимок Уиллиса в трико, таком узком и крошечном, что было прекрасно видно все его мощные, крепкие мускулы. Карандашный портрет Чандры с коротко остриженными волосами, удивительно похожей на мальчишку. Цветная фотография Эша с защитными пилотными очками на лбу и пятнами от машинного масла на щеке.
Этот снимок ее особенно удивил. Эш на нем улыбался и казался невероятно радостным. Куда радостнее, чем сейчас. Дороти вдруг захотелось коснуться фотографии, обвести кончиком пальца его улыбку. Но она сдержалась.
А над портретами висел рукописный знак. Дороти разгладила его уголок и прищурилась, силясь разобрать буквы в тусклом свете.
Агентство защиты хронологии.
– Что это еще за агентство? – спросила она.
– Ну, начиналось все как шутка, – начал Эш и почесал нос. – Однажды один математик сказал, что будь путешествия во времени возможны, нам непременно понадобился бы закон о защите хронологии, чтобы люди, чего доброго, не вернулись в прошлое и не переубивали собственных предков.
Глаза у Дороти округлились.
– А что, так разве можно?
– Пока не знаем. Профессор, помимо прочего, путешествовал в прошлое, чтобы выяснить, как перемены в нем влияют на будущее.
– Профессор? – переспросила Дороти. Это уточнение пробудило в ней какие-то смутные воспоминания.
– Профессор Захариас Уолкер, – пояснил Эш. – Он, можно сказать, стал отцом путешествий во времени. Он соорудил первую машину времени и открыл, что при помощи экзотического вещества можно стабилизировать анил.
Профессор Захариас Уолкер. По рукам Дороти пронесся холодок. Она ведь уже натыкалась на это имя. Ей вспомнилась записная книжка, которую она припрятала под тканью брюк.
– Круто, да? – воскликнула Чандра, юркнув на кухню с черной сумкой медикаментов, зажатой под мышкой. Она сбросила свою ношу на и без того захламленный стол, и на пол тут же посыпались какие-то шестеренки и грязные детали неведомых механизмов. – Руку, пожалуйста!
Дороти протянула ей пораненную руку, а Чанда выудила из сумки моток марли, склянку с какой-то мазью и ватные шарики.
– А зачем этому… Профессору выискивать в прошлом каких-то подростков?
Эш начал было рассказ, но быстро осекся и немного помолчал, сжав губы и обдумывая ответ.
– Мы должны были поучаствовать в одной миссии, – осторожно поведал он. – Точнее, в нескольких, включавших путешествие во времени. Как я тебе уже говорил, мы были командой. А Профессор всегда был человеком… – Эш снова прочистил горло. – Эксцентричным, что ли.
