– Господи Исусе, – прошептала Рейн-Мари; она выглянула из кухни посмотреть на собравшихся гостей. – Что мы наделали?
– А-а-а, вековой вопрос, – сказал Стивен Горовитц, сидевший рядом с Рут на диване. – Кажется, Сократ задавал его своим ученикам.
– Это был Платон, – сказала Рут.
– А вот и нет.
– А вот и да.
– Я думаю, – сказал Арман Рейн-Мари, – нам теперь нужно приглядывать за двумя новыми всадниками Апокалипсиса.
– Он же твой крестный, – сказала она. – Это была твоя идея пригласить его познакомиться с Рут.
– Я вроде думал, они будут нейтрализовывать друг друга.
– На мой взгляд, это Годзилла встречается с Мотрой, – сказал Габри, войдя в кухню, чтобы снять с подноса запеченный на огне багет с пармезаном, который они готовили. – Токио грозит опасность. Кстати, мы и есть Токио.
– Вот ты где, Арман, – сказал Стивен, когда они вернулись в гостиную. – У меня к тебе несколько вопросов.
– О пустом черепе, – сказал Арман.
– Нет, я не об этом. Хотя ответ правильный. – Старик посмотрел на закуски на блюде и спросил: – Икра?
– Они провинциалы, – сказала Рут. – Заходите ко мне попозже. У меня есть маленькая баночка и охлажденная бутылка «Дом Периньон».
– Которые она увела у нас под Новый год, – пробормотал Оливье, все еще продолжавший кипеть.
– Баночка с икрой открыта, – сказала Клара. – Может, этого хватит, чтобы ее убить.
– Ты говоришь про ту, которую сама взяла, – произнесла Мирна. – Мы ее съели на следующий день с рублеными яйцами на тосте.
– Ах да. Бог с ним.
Стивен протянул свой стакан, и Арман наполнил его.
– Ты знаешь, о чем я хочу попросить.
– Я попрошу Жана Ги объяснить, – сказал Арман, догадавшись, о чем пойдет речь. – Он возглавляет отдел по расследованию убийств. Он своим умом до этого дошел.
Жан Ги чувствовал себя не в своей тарелке, и не только потому, что Роза сидела у него на коленях. Рядом с ним, расположившись на согнутой в локте руке, Оноре, зачарованный уткой, смотрел на Розу, которая бормотала «фак, фак, фак».
Потом Жан Ги услышал другой голос, повторявший это слово.
Его глаза широко раскрылись, и он посмотрел на Анни, которая уставилась на их сына.
Его первое слово.
Не «мама». Не «папа».
– Ш-ш-ш, – сказал Жан Ги, но теперь уже и остальные услышали странное эхо из кресла.
– Я думаю, – сказала Анни, – пора его искупать. – Она подошла и подняла сына.
И в этот момент Оноре прорвало на один громкий, протяжный «Фа-а-к!».
Даже у Розы вид, казалось, стал испуганный, правда с утками такое нередко происходит.
– Мм… – сказала Рейн-Мари и посмотрела в камин, а Арман поднял глаза к потолку – штукатурка вдруг показалась ему такой привлекательной.
Рут удовлетворенно ухнула, а Стивен сказал:
– Вот умница, Рей-Рей. Объясни им.
Арман опустил глаза и посмотрел на крестного:
– Прекрасно. Merci.
– Только у тебя, мой дорогой, мог появиться внук, более всего подверженный влиянию кряквы.
– Она кряква? – спросила Клара у Рут, которая пожала плечами и сделала большой глоток из стакана Стивена.
– Все, мы уходим, – сказала Анни, а Оноре на ее руках, обратив внимание на реакцию, которую вызвало его первое слово, орал его все время, что его несли по коридору.
– Слава богу, – вздохнула Рейн-Мари.
– Легкие у него на славу, – сказал Стивен.
Бовуар старался не замечать плотно сомкнутых губ Клары, Мирны, Габри и Оливье. Даже у Армана и Рейн-Мари на губах играла улыбка.
– У вас были вопросы, сэр? – спросил у Стивена Жан Ги.
Прошел день со времени ареста Бернара Шаффера и Гуго Баумгартнера. Одного – за мошенничество, другого – за убийство.
– Гуго. Что случилось? Я могу понять схему, – сказал Стивен. – Но я не знаю подробностей. Он был не просто моим наемным служащим. Старшим вице-президентом. Я ему доверял. Вероятно, я старею.
– Уже давно, – сказала Рут.
– Я могу вам рассказать бо́льшую часть того, что случилось, – сказал Жан Ги.
Все навострили уши.
Даже Мирна, которая уже и так знала. Арман ей рассказал. А она доверительно рассказала Кларе. Которая доверительно рассказала Габри, который немедленно сообщил все Оливье, заставив его поклясться, что тот никому-никому. Оливье тут же поделился с Рут в обмен на хрустальный графин, который она тоже унесла в канун Нового года.
– Да, – сказала Клара. – Пожалуйста, расскажи нам.
– Эта идея родилась, когда Энтони сдал Шаффера. Шаффера уволили, а Энтони Баумгартнера лишили лицензии, – сказал Жан Ги.
– Первоначальная мошенническая схема, – сказал Стивен.
– Да. Гуго знал, что Энтони не виноват, но еще он знал: репутация брата подмочена. Улица, как у вас это называется, считала, что Энтони Баумгартнер тоже участвовал в схеме и только высокое положение в фирме его и спасло. Они считали, что он так же запачкался, как Шаффер. Гуго увидел возможность для себя. Он поговорил с Бернаром Шаффером, который явно был мошенником, и предложил устроить его на работу в «Сберкассу» в обмен на некоторые услуги.
– Именно Гуго написал рекомендательное письмо для банка, – сказала Мирна. – А не его брат.
– И что это были за услуги? – спросил Оливье.
Они знали о преступлении в общих чертах, но не в подробностях.
– Шаффер должен был использовать средства и связи банка, чтобы открыть счет на имя Энтони.
– Не на имя Гуго? – спросила Клара.
– Нет, в этом-то и состоял блеск замысла Гуго. Он устроил ловушку для Энтони. Если бы кто-нибудь докопался до происходящего, то они нашли бы только имя Энтони и номерной счет в Ливане.
– Они положили на него семь миллионов, – сказал Стивен.
Он внимательно слушал. Пока он не узнал для себя ничего нового.
– Merde, – сказал Оливье. – Почему он не устроил такую ловушку для меня?
– Это не деньги, это ерунда, – сказал Бовуар. – Настоящие деньги уходили на номерной счет в Сингапуре. Об этом счете не знал даже Шаффер. Он и понятия не имел о масштабах мошенничества.
Он посмотрел на Гамаша, приглашая его присоединиться. Арман подался вперед со стаканом виски в руке.
– Схема хорошо действовала на протяжении пары лет, – сказал Арман. – Как и большинство дел такого рода, начиналось все с малого. Немного денег с одного счета, потом с другого. Но когда Гуго увидел, что никто не задает никаких вопросов, пока фирма аккуратно выплачивает дивиденды, он увеличил объемы украденных денег и число обворованных клиентов.
