– Он вчера заходил сюда, – подтвердил Оливье. – Я не видел, как он уходил…
– А я видел, – сказал Габри, вытирая руки о передник. – Он ушел с Билли Уильямсом. Они о чем-то разговаривали и вышли вместе.
– И куда пошли?
– Понятия не имею. Но я видел, как уехал пикап Билли. Не знаю, был с ним этот ваш парень или нет.
Габри снял трубку телефона в баре и позвонил. Они увидели, как он кивнул, послушал, потом повесил трубку.
– Билли говорит, он подвез Бенедикта до фермы мадам Баумгартнер.
Мирна перестала потирать руки у огня и спросила у Гамаша:
– Зачем это ему понадобилось?
– Бенедикт его попросил, – сказал Габри. – Что-то с его пикапом. Это все равно по пути Билли к дому, вот он его и подвез.
– И оставил там? – спросила Клара.
– Судя по всему, – ответил Габри. Хотя на Билли Уильямса это было не похоже. Он занимался очисткой дорог и всякими другими работами в районе, уж он-то прекрасно знал, что холод убивает. – Больше Билли ничего не знает.
– Вероятно, Бенедикт уехал в Монреаль, – сказал Оливье.
– Возможно, – сказал Арман.
– Что вас беспокоит? – спросила Клара, когда Мирна ушла к себе, чтобы принести бумаги от нотариуса с номером телефона Бенедикта.
– Он обещал не садиться за руль своей машины, – сказал Арман. – Поэтому мы ее и оставили. На ней нет зимних покрышек.
– Только не говори мне, что кто-то тебе солгал. – Рут вытянула нижнюю губу и сделала печальное лицо. – И он сказал: вот те крест?..
И «чтоб мне не жить»?
Но она, к удивлению Армана, не произнесла второй части божбы. Может быть, у Рут все же имелся какой-то фильтр.
– Но наверно, он должен был все же нам сообщить, что вернулся в Монреаль, – сказала Рейн-Мари.
– Возможно, он все еще спит в своей квартире, – сказала Клара. – Проснется – позвонит.
– Я ждать не буду, – сказала Мирна, размахивая принесенными бумагами. – Я звоню на его сотовый.
Она набрала номер. Все смотрели на нее. И ждали. Ждали.
На том конце включилась голосовая почта; Мирна оставила сообщение с просьбой перезвонить и повесила трубку.
– Других телефонов у него нет? – спросил Жан Ги, заглядывая через плечо в бумаги Мирны. – Домашнего нет?
– У молодых теперь не бывает домашних, идиоты, – объяснила Жану Ги Рут. – Ты старик – тебе это неизвестно.
– Мы должны съездить на ферму, – сказал Арман, направляясь к двери. – И убедиться.
– Я с вами, – сказала Мирна. – Мы одна команда. Душеприказчики должны держаться вместе. – Она ответила на взгляд Армана. – Что? Это факт.
– Это чушь, – сказала Рут.
– Я знаю, – сказала Мирна, отвечая в большей мере на взгляд Армана, чем на слова Рут.
Он кивнул. Они оба понимали, что могут увидеть там. И из всех здесь он и Мирна больше других привязались к Бенедикту. Молодой человек притягивал к себе, чуть ли не сразу вызывал у людей симпатию. Они и в самом деле чувствовали себя необычной, маленькой, но командой.
– Я тоже поеду, – сказал Бовуар, направляясь вместе с ними к машине.
– И я, – сказала Рейн-Мари.
– Ты не могла бы остаться дома – вдруг он позвонит? – спросил у нее Арман.
– Дай мне знать, – сказала она, когда они сели в машину.
– Боже милостивый… – сказала Мирна, подаваясь вперед и вытягивая своим телом ремень безопасности, когда они свернули к фермерскому дому.
– Я звоню «девять-один-один», – сказал Жан Ги.
Арман достал лопату из багажника.
Пикап Бенедикта стоял там, где они его оставили. Арман быстро подошел и заглянул в салон.
Пусто. Ключ в замке зажигания и в положении «включено», но, вероятно, в баке кончился бензин. Он повернул ключ, сунул к себе в карман.
– Спасатели уже в пути, – сказал Бовуар, подойдя.
– Здесь никого! – крикнула Мирна. Она стояла во дворе рядом с другой машиной. Незнакомой Арману. – Ее здесь не было, когда мы уезжали вчера, верно?
– Не было, – подтвердил Арман.
Бовуар вытащил из сугроба перед ступеньками крыльца лопату и теперь держал ее как оружие.
Мирна подошла к нему, и все трое уставились на дом.
Жилище мадам Баумгартнер обрушилось.
Крыша и второй этаж упали – часть до самого пола, часть повисла бог знает на чем.
– Позвони им еще раз. Пусть привезут собак, – сказал Гамаш, медленно подходя к дому.
Бовуар позвонил.
– Он внутри? – прошептала Мирна.
– Думаю, да. – Гамаш оглянулся, посмотрел на другую машину. – И не один.
Арман снял шапочку, наклонил голову в сторону дома:
– Вы слышали?
Жан Ги и Мирна сняли головные уборы, прислушались.
Ничего.
Гамаш подошел к своей машине, два раза нажал на кнопку гудка. Два коротких, резких звука, потом тишина. Он прислушался.
Но ответом ему было только зловещее молчание.
Ничего. Ничего.
Что-то.
Удар. Треск.
Они переглянулись.
– Может, это балка потрескивает, шеф.
– Или это может быть Бенедикт, – сказала Мирна. – Или кто-то другой пытается подать сигнал. Что будем делать? Мы не можем просто так стоять здесь.
Помощь уже в пути, но они могут приехать минут через двадцать-тридцать. А это на таком морозе может быть временем между жизнью и смертью. Если кто-то дожил до утра на таком холоде, то он, вероятно, теперь на последнем издыхании.
– Мы сначала, прежде чем что-то делать, должны убедиться, что там есть кто-то живой, – сказал Арман. Он приложил ко рту ладони рупором и прокричал: – Бенедикт!
– Эгей! – крикнул Бовуар.
Они замолчали, прислушиваясь.
Стук. На сей раз отчетливый. Еще один. Тук-тук. Теперь точно. Кто-то живой. И испуганный.
Это на мгновение напомнило Гамашу о другом человеке. Об Амелии и ее пирсинге. Тук-тук-тук. Ее знак.
Спасите наши души.
– Он должен прекратить, – сказала Мирна. Ее глаза широко раскрылись, дыхание участилось. – Он обрушит весь дом. Прекрати! – прокричала она.
– Мы вас слышим! – крикнул Гамаш. – Мы идем. Перестаньте стучать!
Он повернулся к ним, увидел страх на их лицах.
– Мы должны идти внутрь? – сказал Бовуар.
Арман кивнул. Они, как и он, опасались, что дом, в который они собирались войти, может обрушиться полностью. Но если он и Мирна боялись, то Жан Ги был в ужасе.
