– Вероятно? – спросила Кэролайн.
Адриенна стрельнула в нее глазами, но вопрос проигнорировала.
– Но мы родили прекрасных детей.
Адриенна была женщиной среднего роста, стройная, хорошо одетая, чуть за пятьдесят, с крашеными темно-каштановыми волосами, продуманным макияжем. Одежда на ней отличалась стилем, но при этом без всякой показушности.
– Прежде чем мы начнем… – сказал Бовуар, сев на стул, указанный ему Кэролайн. – У меня для вас новости. Плохие новости.
Гуго фыркнул, повернувшись к Кэролайн, когда она посмотрела на него.
– Что еще? – спросил он. – Будто в такое время могут быть хорошие новости. Все новости – дерьмо. – Он посмотрел на Адриенну. – Извини.
Его прежняя невестка смотрела на него с выражением, близким к удивлению. Наверняка с приязнью.
– Ты прав, Гуго. Дерьмо все это.
Кэролайн отвернулась, дистанцируясь от них. Гамаш не мог не представить себе айсберг, отколовшийся от материка.
И поплывший вдаль.
Впрочем, подозревал он, на самом деле это случилось давно. Кэролайн могла придрейфовать поближе, но всегда оставалась сама по себе. Чувствительной к потокам и подводным течениям. Приливам и струям мнений и суждений.
Вероятно, с самого детства.
За ними он видел фотографии на полках. И хотя снимки находились далеко, а глаза у него все еще слезились, он разглядел серебряную рамку и туманное изображение трех улыбающихся детишек. В мокрых, провисших купальных костюмах. Загорелые руки свободно лежали на плече того, кто рядом.
Кэролайн в центре, братья по бокам.
Была ли она счастлива тогда? Счастлива когда-то?
Или трещина уже начала образовываться? Охлаждение, затвердевание. Дистанцирование.
Было ли это в ее характере, или что-то случилось?
И всегда, всегда на заднем плане Гамашевых мыслей главный вопрос.
Почему один из них мертв?
– Ваш брат, – сказал Бовуар, посмотрев сначала на Кэролайн, потом на Гуго. Потом он перевел взгляд на Адриенну. – Ваш бывший муж. – (Она едва заметно кивнула в подтверждение.) – Погиб не в результате несчастного случая. Его смерть была умышленной. – Он замолчал на секунду, потом продолжил: – Его убили.
Сообщение было коротким, резким.
Бовуар и Гамаш знали, что человеческий мозг не воспринимал с легкостью факт убийства. Оно всегда было слишком большим, слишком чужим. Слишком чудовищным. Большинство просто смотрели непонимающим взглядом – именно так они и уставились на него сейчас. А слова и их смысл постепенно доходили до них. Проникали все глубже и глубже в их мозг, в их сердце.
Где они теперь останутся до конца их дней.
Убийство. Кэролайн напряглась, а Гуго после нескольких секунд неподвижности, когда рот на его припухлом лице открылся от потрясения, протянул руку, ухватил ладонь сестры.
«Жест автоматической, непроизвольной, инстинктивной взаимной поддержки», – подумал Гамаш.
Адриенна, сидевшая в одиночестве, крепко сомкнула пальцы на подлокотниках «ушастого» кресла. Она сжимала руки, пока костяшки ее пальцев не побелели в тон бледного как смерть лица. Гамаш подумал – эта женщина вот-вот может упасть в обморок.
Бовуар встал и отправился в кухню, откуда вернулся со стаканами воды. Но прежде подошел к двери и дал знак инспектору Дюфресну.
Гамаш услышал голоса в прихожей, топот ног входящих в дом криминалистов.
Вскрытие началось.
Гуго, не притронувшись к принесенному стакану, направился к бару.
– К черту воду, – сказал он и налил три порции виски.
Когда он передавал стаканы Кэролайн и Адриенне, руки у него дрожали.
Адриенна сделала большой глоток, цвет стал понемногу возвращаться на ее лицо. Но Кэролайн просто взяла стакан и сжала его в руке, словно забыла, как делать самые обыденные дела. Например, выпивать. И дышать.
– Как? – спросила она.
– За что? – спросил Гуго.
– Вы уверены? – спросила Адриенна.
Последний вопрос был самым естественным. Хотя она и знала ответ. Конечно, старший инспектор уверен. Иначе он не сказал бы то, что сказал. Но не спросить она не могла.
А остальные все же могли.
Они задали другие естественные вопросы. Как? За что? Но вот чего не сделали двое других: они не стали ставить под сомнение сообщение о том, что их брата убили.
– Мы уверены, – сказал Бовуар. – Вы не знаете, кто мог желать ему смерти?
В этот момент на другом континенте инспектор службы контроля Гунд сел на стул.
Время шло к полуночи. Тихий вечер на его участке – у него было время, чтобы поискать то, о чем его просил коп высокого ранга из Квебека. Он думал, ему предстоит рутинный поиск пусть и очень старого завещания.
«Пожилое событие». Он улыбнулся, вспомнив титаническую борьбу этого бедняги с немецким языком.
Но улыбка исчезла с его лица, когда он стал читать с экрана. Он прокрутил текст.
Еще. И еще.
Наконец откинулся на спинку стула и задумался.
– Ни одна жизнь не безупречна, – начала Кэролайн строгим голосом. – Но я не могу себе представить, чтобы Энтони так сильно насолил кому-то, чтобы тот желал его смерти.
– Не обязательно, чтобы насолил, – сказал старший инспектор Бовуар. – Мотивы могут быть… – он помолчал в поисках подходящего слова, – сложные. Может быть, у вашего брата имелось что-то такое, что непременно хотелось заполучить кому-то еще. Он мог мешать кому-нибудь двигаться по карьерной лестнице на работе. Или он мог узнать что-нибудь.
Гамаш сидел молча за пределами круга разговаривающих и слушал. И наблюдал. Искал какого-нибудь прозрения. Какой-нибудь реакции.
Но все трое только покачивали головой.
– Месье Баумгартнер работал в «Тейлор энд Огилви инвестментс», – сказал Бовуар. – Кажется, это фирма – советник по инвестициям.
– Верно, – сказала Кэролайн.
– Он инвестировал деньги вкладчиков.
– Работал кем-то вроде управляющего инвестициями, – пояснил Гуго. – Он предлагал портфель, получал одобрение клиента, после чего другие сотрудники совершали соответствующие транзакции.
– Понятно.
Агент, сидевший чуть поодаль, вел протокол.
– Мы, конечно, проверим, – сказал Бовуар, – но не было ли на его работе чего-то необычного? Недовольного клиента? Неудачного вложения? Какие-нибудь сведения о чем-то выходящем за рамки нормального.
– Ничего, – ответила Кэролайн.
– Его ценили на работе?
– Очень, – сказала Адриенна.
