Они выехали на вершину холма, с которого начинался спуск в Три Сосны. Светились окна, за стеклами в бистро двигались фигуры.
Свет фар их машины вырвал из темноты снежный вихрь, осевший на землю, а потом свет прошелся по окружающему лесу, и они увидели, что деревья попеременно то темные, то яркие из-за снега на ветвях.
Арман знал: во всех домах, включая и его собственный, топятся печи. Но прежде чем ему сесть перед камином рядом с Рейн-Мари у себя в доме, он должен был сделать кое-что.
Бенедикт остановился перед своим пикапом и пошел посмотреть новые покрышки.
– Отличные шины, – сказал он. – Лучшие. Вы уверены, что я смогу за них заплатить?
– Уверен, – ответил Гамаш.
Бенедикт накрутил хвост своей шапочки на шею, остаток набросил на плечо, огляделся.
– Мне будет не хватать всего этого. Что случилось?
Арман смотрел на него взглядом, от которого Бенедикту стало не по себе.
Изабель сидела, уставившись в экран своего ноутбука.
Ее муж уже приехал домой, дети вернулись, наигравшись на воздухе, в доме наступил ад кромешный.
Но она сидела за кухонным столом в своем собственном маленьком пузыре, где стояла полная тишина, в которой не было никого, кроме нее и Кейти Берк.
«Значит, вот кто ты», – прошептала Лакост и потянулась за телефоном. Тем временем дети гонялись друг за другом, лаяла собака, а ее муж призывал детей помыть руки перед обедом.
Жан Ги Бовуар положил скрещенные ноги на столик. На коленях он держал перед собой папку. Информация по Киндеротам, Бернару Шафферу и Энтони Баумгартнеру, которую передала ему секретарь мадам Огилви.
Он медленно опустил папку и уставился на собственное отражение в окне. Потом со стуком сбросил ноги со столика, пробормотал: «Попался» – и потянулся к телефону.
Бенедикт взял ключи от своей машины у мадам Гамаш, искренне и многословно поблагодарил ее за гостеприимство.
– Не знаю, что бы я делал без вас, – сказал он.
– Приезжайте в любое время, да, Арман?
– Я вас провожу до машины, – сказал Гамаш.
Когда дверь закрылась, он услышал звонок телефона.
– Не знаю, как вас отблагодарить, сэр.
– Вы обещали преподать мне урок езды. – Гамаш огляделся. На дороге лежали добрых четыре дюйма свежего снега. Вскоре должен был появиться Билли Уильямс на своем снегоуборщике, но пока снега только прибавлялось. – Можете отблагодарить меня, преподав этот урок.
– Сейчас?
– А у нас будет время лучше?
– Ну, уже темно, и вы, вероятно, устали.
– Сейчас половина седьмого. А я вовсе не так уж стар.
– Я… я не это имел в виду, – пробормотал Бенедикт.
– Садитесь, – сказал Гамаш. Он подошел к пассажирской двери и сел в машину. – Отъедем на пару километров от деревни. У меня есть на примете одно местечко.
Они тронулись с места, и после некоторого молчания Гамаш спросил:
– Кто такая Кейти Берк?
– Кто?
Гамаш молчал, глядя на вихрящиеся в свете фар снежинки.
– Она моя подружка.
Пикап набирал скорость, стрелка спидометра показывала значение выше разрешенного.
– Моя бывшая.
Скорость все увеличивалась.
– Бывшая? Вы уверены?
– Да.
– И давно вы расстались?
– Два месяца.
– Приблизительно в то время, когда умерла Берта Баумгартнер?
Двигатель ревел – Бенедикт все сильнее нажимал на педаль газа.
– Может быть. Я не знаю.
– А она знала мадам Баумгартнер?
– Нет, конечно.
– Вы уверены? Только хорошенько подумайте, прежде чем ответить.
– Может быть, вам следует хорошенько думать, прежде чем задавать вопросы? Не вмешивайте в это Кейти. Вы хотели урок? Пожалуйста.
Он притопил педаль газа до пола, когда они поднялись на вершину холма.
– Бенедикт… – начал было Гамаш, но больше ничего не успел сказать.
Водитель ударил по тормозам, машину развернуло, она потеряла управление.
Армана отбросило на дверь, он ударился головой о стекло. Услышал, как вскрикнул Бенедикт, когда его швырнуло в сторону.
– Отпустите тормоз! – прокричал Гамаш.
Но нога Бенедикта давила на педаль тормоза, а он крутил баранку то в одну, то в другую сторону, пытаясь снова сделать пикап послушным. Приближался сугроб, но тут машина обрела сцепление, и ее понесло в другую сторону, к другому сугробу. И откосу.
Гамаш отстегнул ремень безопасности, наклонился и ухватил руль, пытаясь перевести машину в управляемый занос, но Бенедикт крепко держал рулевое колесо, к тому же Гамаш потерял ориентацию и не чувствовал, где дорога, а где лес.
Бенедикт пытался оттолкнуть Гамаша – тот всем своим телом припечатывал молодого человека к сиденью, с одной стороны пытаясь столкнуть его ногу с педали тормоза, а с другой – защитить от неминуемой, казалось, катастрофы.
Арман ухватил брючину Бенедикта, потащил изо всех сил, пытаясь оторвать его ногу от педали тормоза.
Наконец ему это удалось, и он почувствовал, как машина встала на дорогу и сбросила скорость, но он знал: слишком поздно. В свете фар он увидел приближающийся сугроб на обочине, а за ним – деревья.
Арман закрыл глаза и напрягся.
Автомобиль вздрогнул и еще сбросил скорость.
Гамаш открыл глаза, посмотрел вперед и увидел не деревья, а дорогу.
Он перевел рычаг в нейтральное положение, и машина остановилась капотом вперед.
Оба смотрели на дорогу, приходя в себя.
Гамаш набрал полную грудь воздуха и выдохнул, а Бенедикт рядом с ним дышал часто и поверхностно. Его выдохи вырывались изо рта короткими взрывами.
– Кейти Берк, – сказал Гамаш. – Расскажите…
– Не вмешивайте ее.
– Вы и в самом деле собирались убить нас обоих, чтобы ее защитить?
– Оставьте ее в покое, – сказал Бенедикт.
– Это была ее идея или ваша?
– Хватит.
– Или что? Вы сбросите машину под откос? Новые смерти? Вы думаете, что чем больше вы натворите, тем вам будет легче, Бенедикт? Я даю вам шанс облегчить душу.
Бенедикт смотрел на него в отчаянии, широко распахнув глаза.
– Не хотите? – спросил Гамаш. – Что ж, тогда я вам расскажу. Кейти знала мадам Баумгартнер. В доме престарелых Кейти была первой в списке контактов покойной. Так вы и попали в завещание, верно?
