Встреча должна была состояться в квартале ессеев, на горе Сион.
– Подожди меня здесь, – попросил его Иуда. – Будет лучше, если сначала я поговорю с ними.
Савл согласился с этим и провожал его взглядом, пока тот поднимался по лестнице. Он глубоко вздохнул, чтобы снять внутреннее напряжение, и повернулся спиной к дому. Он не мог оторвать взгляд от открывающегося с горы Сион великолепного вида на бурлящий Святой город.
Массивная балка поддерживала потолок просторного помещения, в котором в нескольких подсвечниках горели свечи. Их свет время от времени освещал лица апостолов, собравшихся на первом этаже, а их изогнутые тени танцевали на потрескавшихся стенах. Они слушали, как проклятый ученик страстно защищал раскаявшегося:
– Не судите его по делам, совершенным в прошлом, – увещевал апостолов Иуда. – Я слышал, как он проповедовал, теперь это совсем другой человек!
– Никто не может измениться до такой степени, – возразил невысокий коренастый человек лет сорока.
– И это говоришь ты, Матфей? Тот, кто собирал подати для Рима в Капернауме? Подати, увеличенные вдвое или даже втрое, ты выколачивал из своих собратьев и тратил на оргии. Разве ты не изменился после общения с Иешуа?
Раздался смех, и Матфей потупил взгляд. Такому доводу трудно было что-либо противопоставить, как ему, так и остальным, поскольку всем было в чем каяться перед крещением.
– Разве не у каждого из вас были прегрешения? – продолжал Иуда. – Разве не у каждого было право на обращение? Почему же тогда вы отказываете ему в этом праве? Его разыскивает охрана Храма. Уже одно это является подтверждением моих слов, не так ли?
Апостолы повернулись к Иакову, который тоже высказал свои сомнения:
– Почему Учитель выбрал в качестве проповедника своего учения человека, который осудил его и преследовал его учеников?
– Потому что Иешуа никогда ничего не делал так, как все остальные. Я лишь прошу вас встретиться с ним и составить о нем свое мнение. Вы не узнаете его. У него изменилась даже манера выражать свои мысли. Иешуа явился ему на пути в Дамаск, Савл ослеп на три дня. Три дня он пребывал во тьме и боролся с самим собой и в конце концов раскаялся. Теперь он видит.
– Он-то видит, а вот видишь ли ты? Я в этом сомневаюсь, – заявил Петр, входя в помещение, где собрались апостолы. – Неужели его добродетельное поведение затмило твой ум?
– Как раз я вижу, Петр! И я был свидетелем его поступков. Он окрестил двести неофитов в Дамаске. Святой Дух говорит его устами!
Обеспокоенный услышанным, так как понимал, что это подразумевает, Ловец человеков задал вопрос:
– Так ты его крестил?
– Он хотел принять Иешуа, – ответил Иуда, оправдываясь. – Как же я мог ему в этом отказать?
Тогда Петр закрыл глаза и вздохнул, затем положил левую руку на его левое плечо и сказал:
– Человек, которого ты крестил, убил Марию, Шимона, десятки наших собратьев и, возможно, даже сына нашего Учителя. И этого не изменишь, Иуда.
– Если Бог не решит по-другому! Разве ты не веришь, что Тот, кто делает слепых зрячими, а глухих слышащими, может излечить и глухоту сердца, и слепоту души? Я ручаюсь за…
– Он не может быть одним из нас, – перебивая его, спокойно произнес Ловец человеков.
Иуда недоуменно посмотрел на Петра, потом окинул взглядом остальных апостолов, стараясь найти у них поддержку, но безуспешно. Тогда он снова бросился в наступление, на этот раз более резко:
– Скажи на милость, кто мы такие, чтобы препятствовать человеку, желающему обрести спасение?
Петр молча смотрел на Иуду, ему нечего было на это сказать.
– Согласись, по крайней мере, встретиться с ним, – продолжал Искариот, – и если он тебя не убедит, я подчинюсь твоему решению.
Петр посмотрел на Иакова, тот одобрительно кивнул.
– Хорошо, – сказал Ловец человеков. – Но, если мои собратья не будут возражать, я желаю поговорить с ним с глазу на глаз.
Вокруг дубового стола с пасхальной едой стояли плетеные кушетки. Сидящий на одной из них Савл ожидал прихода главного апостола, как осужденный ждет исполнения приговора.
– Именно в этой трапезной была последняя наша вечеря, – сообщил Петр, входя в комнату. – Он знал, что его час пробил. А теперь наш?
– О чем ты говоришь? – удивился Савл.
– О той миссии, которую тебе поручил Пилат. Вы ведь поделили с ним роли, не так ли? В то время как он уничтожает иудейские секты на Гаризиме, ты занимаешься назарянами.
– Если в сказанном тобою есть хотя бы крупица истины, почему же тогда я вас не арестовываю?
– Потому что ты узнаешь о нас больше, собрав нас всех вместе, а не пытая нас.
Слово «пытая» пробудило болезненные воспоминания у Савла о том зле, которое он совершал в прошлом. Он печально улыбнулся, подумав о том, как непросто ему будет заставить других поверить в то, что он настолько изменился. Ведь даже если грешник и раскаялся и переродился, его грехи останутся в сознании тех, кто стал его жертвами.
– Я покончил с ложью, Петр, – признался Савл. – У меня больше нет тайн, ни от тебя, ни от кого бы то ни было. Спрашивай меня обо всем, что ты хочешь узнать, и я тебе отвечу. Может быть, тогда ты поймешь, брат мой, что напрасно осуждаешь меня.
– Ты – кто угодно, только не брат мне, – запротестовал Ловец человеков.
После этого он сел за стол напротив Савла и начал расспрашивать его:
– Что ты сделал с Давидом?
– Ничего. И не потому, что я не хотел его арестовать, просто Яхве сбросил меня с лошади, чтобы не дать мне совершить это. Он лишил меня зрения. Так что я обязан своим обращением сыну Иешуа.
– Где же он в данный момент?
– Мне об этом ничего не известно. Но… ему нечего бояться. Его оберегает рука Всевышнего.
– Она оберегала и Марию, – возразил Петр, с ненавистью глядя на него. – И все же ты ее убил.
– Женщине не подобает говорить на собрании, брать слово! – возмутился Савл. – А тем более руководить общиной! Женщина должна повиноваться, как это предписывает Закон.
– Иешуа изменил его. Если ты в него веришь, то не можешь так думать.
– Я всего лишь напомнил, что говорит Закон наших предков.
– Наших предков? Ты выдаешь себя за иудея, имея римское гражданство. Как такое может быть?
– В Тарсе мои приемные родители занимали высокое положение. Можно купить все, на что есть цена. Даже римское гражданство.
– А кто твои настоящие родители?
– Их угнали в рабство римляне. Я спасся, спрятавшись в колодце.
– Тарс ведь населяют греки. Следовательно, твои приемные родители были язычники, а значит, и ты тоже.
