Катя с трудом подавила вздох.
– Слушайте, – сказала она, – я, если честно, сейчас спешу. Может быть, мы завтра переговорим?
– Ну уж нет! – совершенно не интимно воскликнул Канторович. – Десять минут, обещаю! И разойдемся, как в море корабли!
Катя предпочла бы уплыть, не откладывая, но большеголовый уже раскрыл над ней гигантский купол зонта. А что, разве начался дождь?
Катя мгновенно перестала ориентироваться и успокаивала себя только тем, что для похищения выбрано уж слишком неподходящее место. Да и вообще…
– Смотрите, – сказал Канторович. Под зонтом его голова, качающаяся на тонкой шее, показалась еще огромней. Шалтай-болтай какой-то, ей-богу.
– Мне вас крайне рекомендовали как человека, который может помочь в решении проблемы. Понимающего человека.
Катя непроизвольно поморщилась. Ну что за скотство-то? Понимающего-непонимающего.
– Вы ведь знаете, что у нас всё решает Олдин? – поинтересовалась она.
– Ну, всё, да не всё.
– Да нет, как раз всё.
– Да вот не всё, честное пионерское. Вы ведь слышали о «Шалтай-болтае»?
– Что? – потрясенно спросила Катя.
– «Шалтай-болтай». Организация. Не слышали?
– Н-нет.
Канторович довольно заухал. У него это выходило довольно жутко, как если бы огромная голова оказалась полой, и в ней внезапно стали скакать шарики. В этот момент Кате показалось, что нелепое тело Канторовича – вовсе никакое не тело, а наверняка манекен, протез. Ничего, кроме головы, нет. Пришельцы с упавшего корабля даже не очень стараются маскироваться.
– Это хорошо, – сказал Канторович. – Если про тайную организацию кто-нибудь знает, она же плохая организация, негодная.
Он произнес это «негодная» с нежностью.
Катерина вдруг обнаружила, что они давно свернули с Зубовского и углубились в переулки Остоженки.
– Слушайте, – со злостью сказала она, – вы обещали десять минут.
– Да-да-да, – тут же согласился Канторович. – Так вот, «Шалтай-болтай». Это такие… назовем их хакеры. Сейчас модно говорить «хакеры»?
– Наверное.
– Вот тогда – хакеры. Люди, которые добывают информацию для моего клиента. А мой клиент – он, знаете ли, серьезный человек. В общем, «Шалтай» сообщил моему клиенту, что ваша компания занимается граффити. И рекомендовал вас.
– Я вашего «Шалтая» не знаю.
– Конечно. Зато вы наверняка знаете Лиду Веснину – с Винзавода.
Вот оно что, сообразила Катя, это Лидка навела на меня этот шар на ножках. Ну ладно, милая, я тебе задам.
– Лиду – знаю. Так и что?
– Мне нужна вписка.
Катя чуть было не расхохоталась.
– Что, простите?
– Вписка, – повторил инопланетный Канторович, – в одно из следующих граффити. Для клиента, разумеется.
Кате стало даже интересно, но одновременно и боязно. А вдруг этот псих сейчас пырнет ее ножом? И всё же любопытство пересилило.
– Какая такая вписка вам понадобилась?
– Нужно, чтобы мой клиент появился на картине – не в главной роли, конечно, среди массовки – вполне достаточно.
Катя всё же засмеялась.
– Он у вас самоубийца?
– Вот уж ничего подобного. Он просто хочет попасть в один ряд с нужными людьми. Это ведь сейчас как в список Forbes войти. Как Америка санкции наложила. Только с Америкой куда сложнее.
– Вы в своем уме вообще? – Катя отодвинула край зонта и попыталась уйти.
– Послушайте, Катенька.
– Никакая я вам не Катенька! – Наконец огрызнулась Катерина. – Идите Олдину расскажите про свои желания. Мне некогда.
– Подождите, Катя, – повторил Канторович. – Евгений Семенович просил передать, что это может быть такой же выгодный проект, как аукционы.
Катя остановилась. Блин, подумала она, этот шалтай в самом деле от Винзавода.
Канторович протянул ей что-то похожее на красную конфету.
– Возьмите, пожалуйста, – сказал он. – От Евгения Семеновича.
Это была флэшка. Обычная красная флэшка.
– И что мне с этим… – начала Катя.
– Это биткоин, – подсказал Канторович. – Одна полная единица. Пароль – ваш день рождения. Я вас сейчас оставлю, а завтра встретимся где-нибудь – где скажете, и обговорим, хорошо?
6
родственников надо уважить
Родственника Махина звали Мамед Подберезкин. Георгий сначала не поверил и дал задание своим – пробить по базам. Однако всё было точно, числился такой Мамед.
– Наверное, поменял фамилию после свадьбы, – неуверенно сказал аналитик Володя.
– Да-да, – согласился Георгий, – я тоже татарин по жене.
Мамед предложил грузинский ресторан на Остоженке. Сказал, живу неподалеку, будет удобно. Георгий еле сдержался, чтобы не ответить, что это кому как. Ему, например, нужно будет пилить из Ясенево в центр.
Ресторан был похож на выставочный павильон стереотипов. Если такой будут строить на ВДНХ, надо предупредить, что уже готова концепция.
На стенах теснились нарисованные горы, мимо сновали официанты в папахах. Из телевизора под потолком пело «Сулико», а меню было озаглавлено «Вах!».
Пока Георгий выбирал между квалам-квари по-имеретински и говяжьим кучмачи на кеци, в зал уверенным хозяйским шагом вошел его визави и, ни секунды не сомневаясь, взял курс к нужному столику. Он был гораздо более похож на Мамеда, чем на Подберезкина: невысокий и черноглазый, со слегка крючковатым носом на круглом лице, которое полностью захватила борода.
– Здравствуйте, – чинно, чуть прикрыв глаза, сообщил визави. В этот момент Георгий глубоко задумался, с какой всё же стороны у Махина может быть такой родственник.
Руку Подберезкин протянул так низко, что Георгию пришлось согнуться, ее пожимая.
– Мамед, – просто представился он и вопросительно взглянул на Георгия. Стало понятно, что в данном случае требуется полный титул.
– Георгий Смирнов, – отрекомендовался Георгий, чуть кивнув Подберезкину. – Вице-президент Российской ассоциации по связям с общественностью, руководитель аналитического центра Общественной палаты, советник мэра по вопросам местного самоуправления.
По глазам Подберезкина было заметно, что список ему понравился.
– На «ты», на «вы»? – спросил он тоном, не оставляющим вариантов.
– Да на «ты» удобнее, – выдавил из себя Георгий.
– Хорошо, – согласился Мамед и, подозвав официанта, две минуты надиктовывал ему заказ.
– Прости, Жора, – объявил он в итоге, – надо было организовать стол. Итак. Что ты по жизни за человек?
