Он что-то такое и сейчас полвечера рассказывал, но я уже разучился к этим сюжетам относиться серьезно. Вот он ходит передо мной по комнате: худой, возбужденный, машущий руками. Восклицает, спрашивает (сам себя, только сам себя): может, мне надо бросить всё и лететь к ней?! Я киваю, вставляю сочувственные междометия, но думаю о другом.
Спрашивал ли я Сашку про полет к Насте? А те два раза, когда бегал по Красноярску в поисках Ольки?
А если спрашивал, то что он отвечал?
Мы с ним давние приятели, еще с универа. Учился на год младше, потом вместе со мной в «коммерсе» фотографом. Две серьги в ухе, подстрижен под Брайана Молко, очки несусветные. Саша и сумрачные флэты (или они говорили «флэта»?), Саша и подпольные музыканты, Саша и девчонки в париках из елочного дождика. Потом он отъехал в Индию, черт знает, почему и зачем.
Лет через пять встретились в Москве: я на службе у Конюшни, Сашка щеголяет дырой в кармане оранжевых штанов. Давай, говорю, к нам что ли. Ну и пошло-поехало…
Сам не заметил, как начали о Сноудене. Сашка его любит, портрет на аватарку в Инстаграм поставил. Говорит: вот человек дал системе с ноги, а не только сопли жевал.
Мы-то, по Сашке, жуем. Особенно я.
– А ничего, что он своих заложил? – говорю.
– Ну, – кривится Сашка, – это не свои.
– А какие же? Руку жали, поди, друг другу. Выпить-закусить, гости-дети. Звони в любое время. В этом доме ты всегда желанный гость. Вот это всё как?
– Важно, ради чего он это сделал, и что у него вышло.
– Да ладно. А если бы не вышло? Взяли бы на выходе из АНБ, в аэропорту перехватили? Парень всё сделал, но ему не повезло. От этого что-то меняется?
Сашка снисходительно улыбается.
– Ты всё, – говорит, – готов этим «не повезло» оправдать. Первое правило лузера.
Ну да, может, он и прав. Когда я думаю, что мне не повезло, Насте не повезло, этой стране не повезло, – я просто исполняю арию проигравшего. Внутреннего проигранта. Такого слова нет, но, конечно, по-честному должно быть. У нас так много от него запчастей, что давно следует их состыковать. Они подходят к истории моих ужимок и прыжков. Они подходят к картинкам зимы 2011-2012 года. Мы проиграли на Болотной и проиграем еще.
Ну хорошо: допустим, первое правило. А второе тогда, Саша, какое?..
Про Хиропрактика Сашка говорит: мазня. Только отвлекает и дискредитирует идею. Надо не для московских хипстеров рисовать (говорит человек в очках с синими стеклами), а для нормальных людей. Или тогда не самому быть клоуном, а всё, что власть делает, превращать в шапито. В карнавал.
Не знаю, Саша, не знаю. Не много ли у нас уже шапито, чтобы плясать еще и самим?
– Зачем, – говорю, – ты ходишь по пабликам оппозиции и стремаешь их организаторов? Общие знакомые жалуются.
– Общие знакомые – это Вася что ли? Я его забанил.
– Да ты всех уже забанил. Или они тебя. Зачем только?
Они, говорит, тоже дискредитируют идею. А мы, отвечаю, Саша, мы не дискредитируем? С 9 до 6 за советскую власть, а с 6 до 9 ты предлагаешь пускать под откос поезда. Шизофрения.
– А я, – заявляет Сашка, – и с 9 до 6 пускаю поезда.
– Это как?
– А я из подведомственных газет вымарываю имя мэра. Вместо него ставлю что угодно другое. И никто пока не заметил!
Я ему говорю: знаешь, имя мэра – это хуета какая-то плюшевая. У них нельзя выиграть по баллам, можно только вчистую.
– Ну да, – кривится Сашка.
– Ну да, – подтверждаю я. – Можно. Просто не сейчас. Вот ты помнишь, кто такой Михаил Суслов? Кто-то из ЦК? А делал что? А давай спросим кого помладше, сестру твою? Не знает. А он ведь был не наше вегетарианское АП – архистратиг и инквизитор позднего совка. Жег своих Хиропрактиков. Солженицына высылал, Сахарова гнобил. И что? От кого осталось пустое место, а от кого память? По чьим работам будут вспоминать это время? Вот и выходит, что Солженицын и Сахаров есть, а Суслова нет. А значит, всё равно, что и не было.
Солженицын выиграл, и Хиропрактик выиграет. Всё это скрепное производство не оставит о себе даже запаха, громко чпокнет и рассосется. Мы уже победили, просто это еще не так заметно… Нет, не мое. Это песня такая у БГ.
Овечкин злится. Овечкин ходит вокруг меня и язвит.
Он у меня на свадьбе фотографом был. Он отличный фотограф. Жалко, фотки потерялись. Там Настя в зеленом платье. Все отговаривали, а она хотела зеленое, такое – с рельефом, я его звал – хвойное. У нее глаза черные, поэтому очень красиво вышло. Я, правда, в каком-то дурацком коричневом костюме и волосы длинные. Но смешной.
Сашка заночевал на диване, а я ушел в спальню. Настя смотрела на меня иронично. Права: это низкий класс – воспитывать Овечкина. Вообще – воспитывать людей нашего положения. Я больше не буду, Настя. Честно. Я лучше про чудеса. Про чудеса же ты одобряла?
– Знаешь, Настя, – сказал я ей шепотом, чтобы не будить Сашку, – я очень на тебя надеюсь. Надеюсь, что твой мир окажется потом правдой, и ты надо мной посмеешься. А я только глупо улыбнусь и разведу руками. Вот бы так в самом деле! Если бы знать, Настя… Я бы тогда смог терпеть всё это еще лет сто.
Утром, как только постучали в ворота (лень было идти через проходную), сразу стало ясно – что-то случилось. Охранников трое, хотя обычно дежурит один. И суетятся. И глазами друг другу.
– Телефончик, – говорят, – надо сдать.
Телефончик. Заблокировал и положил его в гробик – Денисову шпионскую коробку с экранированием. Все уверены, что там в стенке или под вторым дном считывающее устройство. Не знаю. У меня-то телефоны-«неделька». Тот, который в гробике, – повседневный: звонки в Минобраз, смски от какого-нибудь «М. видео», пара фейковых аккаунтов в соцсетях. Во втором – для ближнего круга – родственники, еще пара аккаунтов и набор скидочных карт. Одноразовая трубка для экстренной связи и еще две – «на-случай-если». Эти, понятное дело, не с собой.
– Сейчас не надо ни с кем общаться, – предупреждает охранник, – пройдите на свое рабочее место.
Ладно.
Заглянул в кабинет – там наш здоровый и бородатый сисадмин Вовка деловито копается в моем компе. Копирует себе что-то на внешний винт, напевает. Увидел меня – заулыбался.
– Погуляй, – говорит, – пока.
Я взял распечатанную аналитичку и ушел к Катьке – через коридор. Самой Катьки до обеда нет. Ребенок там, свекровь вроде бы лежачая. Опять пропустит наши упражнения.
А интересно всё же, что сейчас сработало? И кого на кого ловят? И что будут делать, если найдут?
Мне про бывшего здешнего Мишу пару раз намекали, но я в его времена еще в Конюшне не работал. Да и Ас был тогда в другой славе.
На третьей странице аналитички косо через текст было выведено – нечетко, я даже наклонился: «Это к тебе».
