Элизабет вышла из комнаты, сперва пройдясь зигзагами по ковру. Затем пропрыгала по лестнице через две ступеньки. Там она увидела мужчину и женщину в чёрном, которые рассматривали какую-то книгу из шкафа. Они стояли к лестнице спиной. Элизабет перестала прыгать и понеслась вниз, торопясь спуститься, чтобы они её не увидели. Спустившись на второй этаж, она снова взглянула в их сторону, но шкаф закрывал обзор.
– Странные птицы! – проскрипел Миль громко из офиса Леоны на первом этаже.
– Тс-с, Миль, – сказала Леона. Она была в офисе, и её тоже не было видно.
– Странные птицы! – ещё раз позвал Миль.
Элизабет заглянула в свой рюкзак, чтобы убедиться, что «Руководство для детей» спрятано под другими книгами, и продолжила спускаться.
Глава одиннадцатая
Матч на титул лучшего составителя метаграмм
Мать
Рать
Ратл
Ротл
Рота
Нота
По пути на обед в Зимний зал Элизабет остановилась у входа, чтобы полюбоваться фамильным древом и огромными фресками. Рядом с древом на стене девочка увидела нарисованный свиток со стихотворением. Утром она его как-то не заметила.
Где горы высоко стоят,
Туманом полны до небес,
Осенние дни улетят,
Туда, где зима белит лес.
Зима остаётся со мной,
Но снова пою о весне,
Смывает гроза летний зной,
И запах цветочный сильней.
Глазами октября смотри,
И слушай – как апрель.
Всё время врут календари,
Ночь в старину длинней.
Сначала свет, а после тьма,
Чтоб перейти за край.
Кулон блестит, сводя с ума…
Лишь веру не теряй.
Она подумала о стихах, которые ей нравились, например, «Там, где кончается тротуар». Ещё интересные стихи были в «Алисе в Стране чудес». Но стихотворение на стене, на её взгляд, не имело никакого смысла. Хотя, пока она перечитывала его несколько раз, у неё возникло такое же состояние-ощущение, как когда она решала кроссворд или помогала двум джентльменам собирать пазл с изображением гималайского монастыря. Как будто в стихах было что-то, что можно было разгадывать.
Она ещё раз посмотрела на семейное древо, и кое-что показалось ей странным: более половины женщин, перечисленных в нём: Морена, Клариса, Серена, Лавина, Ровена и Равенна – прожили ровно сто лет.
«Какова вероятность такого совпадения?» – подумала Элизабет. Одной из немногих женщин, кто не дожил до ста лет, была жена Норбриджа. «Это тоже странно», – подумала она.
Снова прозвучал колокольчик, и Элизабет вошла в зал. Фредди ждал её за тем же самым столиком, где они завтракали.
– Как тебе библиотека? – спросил он.
Элизабет уселась, и начался разговор. Фредди рассказал ей о своих успехах с Ореховым Чудорбаном, а она рассказала о библиотеке. О найденной книге она говорить не стала. Когда принесли еду, она решила спросить Фредди о том, что её волновало.
– Ты должен приходить к Норбриджу каждый день и отмечаться?
Фредди в этот момент уминал перловый суп с мясом.
– В смысле – говорить ему, где я, или что-то в этом роде?
– Да.
– Нет. Ну, иногда он интересуется, как у меня дела, но это происходит нерегулярно. Мы с ним обсуждаем проект, и всё.
Он поправил очки на носу.
– А почему ты спрашиваешь?
– Он попросил меня отмечаться у него дважды в день. Я подумала, может быть, ты тоже так делаешь.
Фредди покачал головой.
– Не-а. Может…
Он не закончил фразу.
Элизабет не могла догадаться, что он собирается сказать.
– Что? А?
– Ну, он знает моих родителей и всё такое. Может, он просто… Я не знаю. Ты говорила, что это какое-то чудо, что ты здесь оказалась. Может, он просто проявляет бдительность. Чтобы быть уверенным, что с тобой ничего не случится.
Его слова не убедили Элизабет. Она подумала, что они очень сильно отличались друг от друга, и, возможно, Фредди тоже это заметил. Он-то был богат, и у него были родители. Она была полной противоположностью – бедной сиротой. На мгновение она почувствовала себя такой же отверженной, как это бывало в Дрире. Она была «племянницей» самых бедных жителей городка.
– Ты знаешь, я ведь прошлой ночью дошла до библиотеки. Я видела, как Норбридж там искал какую-то книгу, – сказала она, спеша выбросить из головы воспоминание о своих тёте и дяде. – Я видела его через стекло. И он был какой-то странный, когда провожал меня в мой номер, а потом пришёл посыльный и позвал его куда-то. Там явно случилось что-то серьёзное. Норбридж сразу изменился. Такая разница…
– Ты можешь перевернуть «разница» в «зарница».
– Неужели? – сказала Элизабет. – И что ты об этом всём думаешь?
– Я думаю, что это странно, – ответил Фредди. – Позавчера ночью мне не спалось, и я пошёл на кухню за флюрчиками. Вдруг из-за угла появился Норбридж. Он явно шёл из библиотеки. Он очень удивился, столкнувшись со мной.
Элизабет не знала, что и думать. Она провела в «Зимнем доме» меньше дня, но Фредди говорил, что было что-то странное в ночных визитах Норбриджа в библиотеку. Так что, возможно, её интуиция не подводила, и здесь действительно что-то крылось.
– Как ты думаешь, здесь всё в порядке? – спросила она.
– Возможно, – ответил Фредди. – У него всегда столько всего в голове. Управлять «Зимним домом» сложно.
Элизабет снова представила себе Норбриджа, скользящего среди книжных шкафов и освещающего себе путь фонариком. Она решила пока об этом не думать.
Фредди отложил ложку и поднял палец.
– Эй, я кое-что принёс, – сказал он. Фредди сунул руку в карман и вытащил сложенные в несколько раз листы бумаги и два карандаша. Всё это он положил на стол.
– Это что? – спросила Элизабет.
– Бери карандаш и бумагу, – ответил Фредди.
Он отодвинул тарелки и расчистил стол перед Элизабет.
– Головоломки со словами. Пришло время узнать, кто лучше решает задачи такого сорта.
Идея неожиданно порадовала Элизабет.
– Давай. Уже начали. «Торс». Как мы будем это делать?
– И «рост» тогда тоже.
Элизабет изобразила гнев и показала ему кулак, но ничего не сказала.
Фредди рассмеялся.
– Я выбираю первое слово, ты – последнее, и каждый строит метаграмму. Кто первый закончит, тот и выиграл.
