«Никто не жил в её хижине с тех пор», – написал Маршалл, пояснив, что отец Грацеллы построил для неё маленький бревенчатый домик на западном берегу озера Луны, чтобы у неё был собственный райский уголок, подальше от людей, как она и любила. Так он пытался успокоить её, но это не помогло. «Кажется, именно интерес к магической природе, – писал Маршалл, – уводил её всё дальше на тёмную сторону и превращал в тёмную личность, с которой лучше не иметь дела. Помню случай, когда на Пасху мне дали сладости…»
– Лето здесь! – прокаркал Миль из своей клетки.
Элизабет открыла оглавление и прочитала названия глав, такие как «Случай с воздушным шаром», «Десять недель без горячего шоколада», «Поставка флюрчиков на миллион». И вдруг одно название бросилось ей в глаза: «Легенда о Той Самой Книге». Элизабет нашла нужную главу и принялась читать:
«Впервые я услышал, как кто-то упоминал Ту Самую Книгу, когда мне было лет девять-десять. Я был в библиотеке, когда мой дядя Милтон сказал: «Ты что, ищешь Ту Самую Книгу?» Я ему ответил, что ищу какую-нибудь книгу, а он сказал, может быть, это Та Самая Книга, и я сказал, что это просто книга, и так далее. Потом я неоднократно слышал, что мои родственники упоминали Ту Самую Книгу. И я прямо спросил отца: «Что это за Та Самая Книга?», и он мне всё объяснил. Он сказал, что в библиотеке «Зимнего дома» есть особенная книга – так гласит легенда, сказка или история, которую знали предыдущие поколения. В Той Самой Книге есть то ли загадка, то ли послание, где кроется специальное знание. Я не знаю, что в ней особенного, но чтобы её разгадать, нужны особые способности. Единственное, никто не знает, какая именно книга является Той Самой. Никто ничего не знает, и даже догадок ни у кого нет. Каждый раз, когда о ней говорили мои родственники, они не объясняли, ни как она называется, ни какого цвета у неё обложка, ни какого она формата, толстая она или тонкая, она о животных, кораблях или ещё о чем-нибудь. Кажется, никто ничего не знает. Никаких подробностей.
Вторая часть легенды утверждала, что только ребёнок из семьи Фоллсов с истинной верой в душе может её найти. Поэтому каждый раз, когда появлялся новый ребенок, а их иногда сразу бывало три и даже пять, его запускали в библиотеку и разрешали брать книги, в надежде, что он выберет Ту Самую.
В каком-то смысле это было не всерьёз, скорее ради приятного времяпровождения. И ещё: если никто не знает, как выглядит Та Самая Книга, как мы поймём, что она найдена? Поэтому одни говорят, что время найти Ту Самую Книгу ещё не пришло, а другие – что её вообще нет. Одни говорят, что искренне верящий член семьи – не тот, о ком мы думаем, но есть другой, о ком мы не знаем. Так что вокруг этой легенды много разных сложностей, и я лично никогда не мог понять, чему верить, а чему нет. За долгие годы я пришёл к выводу, что эта история придумана, чтобы библиотека выглядела романтичнее. Конечно, всё, что касается магии, очень интересовало Грацеллу, и я заметил, что она всё время спрашивала про Ту Самую Книгу и очень ею интересовалась. Помню, она целыми днями слонялась по библиотеке и смотрела на книжные полки в надежде высмотреть Ту Самую. Это напомнило мне время, когда я был ещё маленьким и мы с другими детьми играли в «спрячь-и-найди» в библиотеке».
– Странная птица! – каркнул Миль. – Странная птица!
Он так громко каркал и так возбуждённо скакал на своём насесте, что Элизабет оторвалась от дневника и посмотрела на дверь. Там стояла Селена Химс, приветственно подняв руку.
– Привет, – сказала Селена, помахав Элизабет. – Найдёшь минутку? Я хочу с тобой поговорить.
Глава двадцать шестая
Вид сверху на мост
Тост
Тест
Тент
Тень
«Сегодня двадцать шестое», – подумала Элизабет и вспомнила приглашение, которое Химсы ей вручили позавчера. Она была настолько расстроена ссорой с Фредди, что совершенно забыла про странное чаепитие, на которое её пригласили Селена и Маркус.
Элизабет закрыла дневник и вышла. Она стояла за стойкой, где Леона обычно отмечала и штамповала книги для выдачи. Селена, как всегда одетая в чёрное, стояла с другой стороны. Лицо её выражало безграничную любезность.
– Очень рада тебя видеть, – сказала Селена. – Надеюсь, Рождество прошло хорошо?
Элизабет очень смутилась. Она вспомнила своё первоначальное намерение воспользоваться предложением Химсов и заглянуть к ним в номер, чтобы узнать, что они там прячут. Но теперь идея остаться наедине с ними казалась ей не более привлекательной, чем поездка в Смелтервиль с тётей Пурди и дядей Бурлапом.
– Да, очень хорошо, спасибо, – сказала она.
Глаза Селены смотрели вверх, на третий этаж, и она, казалось, не слышала ответа Элизабет.
– Я так счастлива, – ответила она, посмотрев наконец на девочку. – Ты же придёшь к нам сегодня? Мы давно о тебе ничего не слышали и очень хотим пообщаться.
Её глаза гипнотизировали. Несколько секунд Элизабет пыталась придумать подходящий ответ, но не смогла этого сделать.
– Да, я приду, спасибо, – сказала она, не понимая, что говорит, и тут же осознавая, что идти в гости надо.
Селена хлопнула в ладоши.
– Увидимся ровно в четыре, – сказала она, попятилась от стойки и пошла к выходу.
Во время обеда Элизабет видела Фредди, который сидел далеко от неё. Сама она сидела за новым столом и пыталась получить удовольствие от поедания бутерброда в обществе людей, которых не знала и которые, такие милые на вид, не могли сказать ей ничего интересного. Потом она стояла в широком коридоре у входа в Зимний зал, смотрела на фамильное древо Фоллсов и изучала имена и даты жизни.
– Интересная группа, – произнёс голос позади неё. Она узнала голос и обернулась.
– Норбридж!
Дважды в день она отмечалась у него (а чаще – у Джексона), но этим их общение ограничивалось. Можно сказать, что последний раз она его видела перед Рождеством.
– Рада Вас видеть!
– Я тоже!
Он погладил бороду и указал на фамильное древо.
– Очень интересные люди. Каждый по-своему. Одни добрые, другие нет. Одни очень любезные, внимательные и заботливые, другие, пожалуй, не очень. Но это нормально. Я люблю в каждом его уникальность – и его эксцентричность.
Элизабет вообще не знала своих родственников, кроме тёти Пурди и дяди Бурлапа. Она представила на стене свое фамильное древо, такое коротенькое.
– У Вас большая семья, – сказала она.
Норбридж, казалось, был поглощён изображением. Он снова указал на древо:
– Например, возьмём Мильтона, сына моего двоюродного деда Ламберта. Выдающийся человек. Удивительно, как он открыл свой бизнес и начал производить вещи. «Зимний дом» тогда уже был прекрасным отелем, но у него было знание и видение, как его превратить в… в два раза более прекрасный отель. Или моя дражайшая тетя Равенна. Наидобрейший человек, какого только можно встретить, в своё время была известна как одна из самых красивых женщин в мире.
