– Что это было? – спросила она.
Норбридж медленно покачал головой.
– Я не знаю.
Он уже стоял рядом с Элизабет и рассматривал Грацеллу, как человек мог бы рассматривать боеприпас, который, возможно, ещё способен взорваться.
– Если она не умерла, то уже близка к этому, – сказал он и посмотрел на Элизабет. – Что это было? Я услышал шум и поднялся наверх. Это последнее, что я помню. А что ты тут делала?
Элизабет открыла рот, приготовившись рассказывать – и тут, без предупреждения, слёзы хлынули из глаз. Все волнения и переживания – страх перед Грацеллой, воспоминания о матери, перевозбуждение последних дней – волной нахлынули, и теперь её тело освобождалось от них горькими всхлипываниями. Норбридж обнял девочку.
– Ну-ну, это было слишком, я понимаю, – говорил он. – Это было слишком.
Она плакала, а Норбридж крепко обнимал её. Затем, через некоторое время, слёзы иссякли, и она поняла, что в состоянии говорить. Тогда Элизабет высвободилась из его рук. Она столько всего хотела ему рассказать – о расшифрованном сообщении, о том, как использовала свою силу, чтобы перемещать Ту Самую Книгу, и как она почти разгадала историю Химсов, Грацеллы и даже Райли С. Грейнджера. Но она понимала, что для рассказа ещё будет достаточно времени. Поэтому Элизабет всего лишь вытянула подвеску из-под рубашки и показала Норбриджу.
– Я думаю, что моей мамой была Уинни, – сказала она.
Норбридж побледнел. Приложив руку ко лбу, он смотрел на кулон.
– Откуда он у тебя? – произнёс он запинаясь.
– Я всегда его носила. Мои дядя и тётя говорили, что он от моей мамы.
Норбридж дотронулся до кулона и провёл пальцами по мраморному диску цвета индиго.
– Я подарил его Уинни.
– А она подарила мне.
Норбридж посмотрел на Элизабет и легонько взял её за подбородок.
– Ты… – начал он, но не стал продолжать, а снова перевел глаза на кулон. – Я не видел его с тех пор, как Уинни уехала.
Снизу послышались шаги: это Джексон и команда поспешно поднимались по лестнице.
– Я всегда это носила, – сказала Элизабет. – Всегда.
Норбридж осторожно взял кулон двумя пальцами.
– Это чудо, Элизабет, – сказал он. – Настоящее чудо.
И он снова её обнял.
Глава тридцать седьмая
Кулон в серебряной оправе
Оправа
Отрава
Оттава
Октава
Элизабет, Фредди, Норбридж и Леона проговорили до трёх часов утра. Лишь дважды Норбридж уходил посмотреть, как идёт новогодний вечер, и поговорить с Джексоном. Они обсудили вчерашние происшествия, всю цепочку событий за последние две недели и – что было особенно волнующим для Элизабет – её родственные отношения с Уинифред, Норбриджем и «Зимним домом».
Это был долгий разговор. Норбридж сначала попросил Элизабет пересказать ему поэтапно все события в библиотеке. Она коротко передала ему всё, что случилось после её разговора с Селеной в портретной галерее. Но сейчас она добавила подробности и наконец рассказала про серебряные буквы, расшифровку текста и то, как она увидела кулон на портрете Уинни.
– Но почему ты решила попробовать слово «вера»? – спросил Фредди.
Элизабет покачала головой.
– Не знаю. Это вдруг пришло мне в голову. Интуиция.
Она снова вытащила кулон, посмотрела на него и спрятала обратно.
– В Той Самой Книге появлялись серебряные буквы, я о них думала и в какой-то момент догадалась, что там написано КЛЮЧ ТАИТ ТВОЁ ОЖЕРЕЛЬЕ. Кроме того, на кулоне выбит ключ, и он навёл на мысль о кодовом слове, и… я просто почувствовала, что нужно попробовать именно это слово.
Норбридж указал на ожерелье.
– Мой прадед, Нестор, подарил его моей прабабке Лавине, затем оно перешло к моей матери Ровене, а от неё к Марии и Уинифред.
– Это слово написано на головоломке, которую мы собираем в фойе, – сказала Элизабет. – Но на другом языке. Я думаю, у меня это было на подсознии. Это всё похоже на решение кроссворда. Вдруг ты вспоминаешь слово – и оно подходит.
– Как вышло, что Та Самая Книга оказалась на полу? – спросил Фредди. – До сих пор не могу понять.
Элизабет сама точно не знала. Она не понимала, стоит ли рассказывать об ощущении и о том, как училась развивать свои способности перемещать предметы.
– Может быть, Грацелла столкнула её, когда поворачивалась? – сказал Норбридж. Он быстро – так быстро, что заметила только Элизабет, – подмигнул ей.
– Всё было так стремительно, – сказала она. – Может, это я её столкнула. Не знаю.
Не давая Фредди задать следующий вопрос, Элизабет продолжила:
– Я хочу извиниться за то, что сразу тебе не рассказала про Ту Самую Книгу и что не вернула её, как обещала. Даже не знаю, о чём я думала.
– Забудь об этом, – сказала Леона. – Я думаю, Грацелла была слишком сильна, и она уже воздействовала на тебя, хотя ты старалась ей противостоять. Я думаю, это она заставила тебя прокричать её имя. По крайней мере, это моё мнение, и я не стала бы себя ругать за такие вещи.
Леона оглядела комнату:
– Но где она теперь?
– Та Самая Книга? – спросил Норбридж, и Леона кивнула. Тогда он посмотрел на Элизабет.
– Я положила её туда, где нашла, – сказала Элизабет. – Мы решили, что это лучшее, что можно сделать.
– Я не смотрел, – пояснил Норбридж. – И не хочу знать, где она.
Для Элизабет было странным подниматься в читальный зал и прятать Ту Самую Книгу за книжными рядами на самой верхней полке. Но именно это она сделала после того, как Джексон и трое его помощников отвезли безжизненное тело Грацеллы в морг ближайшего городка Хавенпорта, а она и Норбридж согласовали дальнейшие действия. Когда Элизабет стояла одна в читальном зале и сжимала в руках Ту Самую Книгу, ей не верилось, что эта тоненькая брошюра ещё полчаса назад была в центре таких ужасных событий. Ведь она такая невзрачная, с такой скучной обложкой. Элизабет произнесла несколько магических слов, держа её в руках, и теперь книга превратилась в обычную. Элизабет вскарабкалась по лестнице, положила Ту Самую Книгу в то самое место, где её нашла, спустилась и ушла.
«Надеюсь, она останется там, и никто больше её не найдёт, – подумала она. – Никогда».
– Возможно, это к лучшему, – сказала Леона. – Мы должны благодарить наши счастливые звёзды, что Грацелла не смогла использовать силу этой книги.
– Нет, спасибо Химсам! – сказал Норбридж. – Мы даже не знали, что у Грацеллы была дочь. Но представьте, что она с мужем участвовала во всех этих интригах и столько лет присматривала за телом Грацеллы…
От отвращения он передёрнул плечами.
