– В конверте лежат свидетельство о рождении, свидетельство о браке и мои контактные данные, – произнес помощник Габриеля. – Пожалуйста, обращайтесь ко мне в любое время по любым вопросам. Я нахожусь здесь, в Европе, но могу быстро перенаправить любые запросы в любое ведомство.
– Спасибо. – Глаза удивленной Лули стали большими, как пляжные мячи. Она быстро моргнула.
Габриель кивнул помощнику в знак благодарности и отвел Лули к машине.
Дрожащими руками Лули вынула из конверта документ, стараясь его не помять.
– Это мое свидетельство о рождении, – с благоговением сказала Лули. – Оно мое!
– Да, – прокомментировал он.
Ее руки по-прежнему дрожали, пока она очень старательно складывала документ и засовывала его в карман своего голубого кошелька. Она положила свой паспорт и визитку помощника Габриеля, а также свидетельство о браке в один и тот же карман, а затем закрыла на нем молнию.
– Тебе холодно? – Габриель взял ее за руку, чтобы проверить, не замерзла ли Лули.
Она повернулась, крепко сжала его руку и посмотрела ему в глаза.
– Спасибо, – выдохнула она, прижимая к животу кошелек свободной рукой.
– Почему ты плачешь? – Встревожившись, он потянулся к упаковке с разноцветными носовыми платками из ультрамягкого бамбука.
– Потому что… – Ее голос надломился. Она вытерла платком глаза и нос. – Я не знаю, как расплачусь с тобой, но я расплачусь. Я обещаю.
– За что? Это пустяк. – Он приплатил необходимую сумму, чтобы ускорить оформление ее документов, но эти деньги составляли десятую часть того, что его шофер держал в машине на случай непредвиденных обстоятельств.
– Нет, не пустяк. Теперь я не пустое место. – Она обхватила руками кошелек и прижала его к груди, все еще прерывисто дыша. – Спасибо.
Ты утверждала, что ты ценный человек, Лули. Веди себя так, будто веришь в это.
Она действовала, как он ей приказал. Все время. Даже сейчас, когда дизайнеры одежды, чьи имена она узнавала из глянцевых журналов Мэй, вели себя почтительно, приветствуя ее в частном выставочном зале с подиумом.
Лули пришлось подавить недоверчивый смех, поскольку ей предлагали шампанское, икру и даже педикюр.
– Я… – Она взглянула на Габриеля, ожидая, когда он скажет им, что она хочет работать моделью и с ней нужно обращаться как с рабочей лошадкой, а не королевской особой.
– Полный гардероб, – сказал он. – Все виды одежды, включая офисную и вечернюю. Сейчас подберите ей все, что у вас имеется, а остальную одежду пришлите на мой адрес в Нью-Йорке.
– Конечно, месье, – сказала кутюрье, продолжая улыбаться. – Для нас это честь.
– Габриель? – начала возражать Лули, когда женщины разошлись.
– Ты помнишь, что я говорил по этому поводу? – Он постучал пальцем по ее сумочке, в которой лежал телефон. – У моей жены должно быть все только лучшее.
– Я должна отражать твой статус?
– Да.
– Но я почти тебя не знаю. Кто ты на самом деле? – с сожалением спросила она.
– Я человек, который играет по-крупному и принимает только лучшее. – Он коснулся пальцами ее подбородка. – У людей будет куча вопросов о том, почему мы поженились. Дай им ответ.
Его слова пробудили в ней азарт. Она хотела доказать всему миру, что она достойна быть женой Габриеля. И, вероятно, она хотела доказать свою ценность ему самому. И, наверное, самой себе.
В любом случае она позаботится о том, чтобы долгие годы тренировок дали свои плоды.
Лули всегда безжалостно оценивала собственные недостатки и знала, как подчеркнуть свои сильные стороны. Пусть она сегодня не пытается выиграть корону, но она вполне довольна собой.
– С таким декольте мои плечи будут выглядеть узкими, – сказала она, оглядывая наряд. – Я предпочитаю романтичный стиль, но без оборок на бедрах. Не предлагайте мне желтую одежду. Лучше оранжевые и зеленые тона. А это слишком бледно. – Она давала мысленную оценку нарядам, которую демонстрировали ей манекенщицы на подиуме: свежо, но не слишком модно; чувственно, но не вульгарно; харизматично, но не эффектно.
– Что-то подсказывает мне, что я здесь не нужен, – произнес Габриель через двадцать минут и встал, чтобы уйти. – Мы поужинаем через три часа. – Он посмотрел на кутюрье: – Утром мы приедем снова.
– Превосходно! Спасибо, месье. – Кутюрье улыбалась, а ее помощницы суетились вокруг Лули, доказывая ей, какая важная персона она и ее муж.
С нее сняли мерки и показали незаконченные модели, которые следовало подшить и дополнительно обработать.
– Вам придется работать всю ночь, – тихо сказала Лули швее.
Молодая женщина работала быстро, но недостаточно проворно, по мнению босса, которая то и дело подгоняла ее.
– Извините за беспокойство, – прибавила Лули.
– Никаких проблем, – ответила швея. – Месье Дин – наш лучший клиент. Для нас большая честь составить вам гардероб. – Она зажала в зубах булавки. – Вы знаете, куда он повезет вас на ужин? Мы должны выбрать вечернее платье, чтобы я смогла подогнать его по фигуре, пока вам делают прическу и макияж. Оно должно быть особенным. На вас все будут смотреть.
Сердце Лули забилось чаще, когда она поняла, что сегодня ее публично представят как жену Габриеля.
Она все еще не знала, что означает их брак. Габриель не произнес ни слова по поводу их близости после того, как Лули призналась ему в неопытности. В полете они обсуждали особенности его ноутбука и инвестиции, которые, как она считала, ей следует перераспределить, поскольку их объем достиг пика и, вероятно, пойдет на спад, когда разговоры о том, что Габриель унаследовал компанию Мэй, затихнут. Он одобрил ее предложение, позволив ей и дальше следить за тем, чтобы бизнес Мэй работал, а сам решил лично заниматься счетами своей бабушки.
Они подремали в своих креслах, никто из них не воспользовался кроватью. По крайней мере он не пригласил Лули присоединиться к нему. Она не знала, хочет ли он видеть ее рядом с собой.
Жаль, что она не в курсе того, о чем он думает теперь, когда она призналась в своей девственности. Жаль, что у нее нет опыта, который привлечет Габриеля. Интересно, он поцеловал ее потому, что считает привлекательной? Или просто потому, что она подписала документ, который позволяет ему предъявить на нее супружеские права? Лули соответствовала всем критериям типичных стандартов современной красоты. Но, вероятно, она была просто объективно привлекательной, но не по-настоящему желанной.
Она снова напомнила себе о том, что Габриель сделал ей одолжение, когда отверг ее. Да, она была молода и привлекательна и ценила тот факт, что все еще девственница. Она считала, что ее невинность может иметь значение для отдельных мужчин, но Габриель, похоже, не был одним из них.
