– И именно этим я привлек внимание своей бабушки. Она предупредила меня, чтобы я не позволял отцу подобраться к этим деньгам. А тот сказал, чтобы я не доверял бабушке. Они поссорились, и я больше не общался с ней, пока она не пришла на его похороны.
– Она не пыталась тебе помочь? Она понимала, что твой отец алкоголик?
– Я думаю, понимала, учитывая, как она злилась на мою мать. Но я не хотел ее помощи.
– Почему нет?
– Наверное, у меня особенная форма стокгольмского синдрома.
Подумав, она спросила:
– Ты контролировал свои деньги?
– Более-менее. Я нанял опытного консультанта и уговорил отца погасить нашу ипотеку – по совету бабушки.
– Она отлично разбиралась в недвижимости.
– И я тоже. Я вложил большие средства в недвижимость, когда продал новые программы. Мне было легко их писать. Когда мне было пятнадцать, я нанял репетитора, раньше времени окончил среднюю школу и получил диплом в области бизнеса до того, как мне исполнилось двадцать лет. Я предсказал финансовый кризис и был одним из тех немногих, кто получил от него выгоду.
– А твой отец? – спросила она.
– Он допился до почечной недостаточности. Я поддерживал его, несколько раз отправлял на реабилитацию. Но он все равно пил.
– У него была другая семья? У тебя есть родственники?
– Горстка людей, которые не хотели знать отца при жизни. Но они периодически появляются, чтобы попросить у меня стартовый капитал. Кто-то добивается успеха, кто-то становится банкротом. Это еще одна причина, почему я держался подальше от своей бабушки. Трудно отказывать родственникам, но и потакать им глупо. А у тебя есть семья, кроме матери и отца? Они еще живы?
– Об отце я не нахожу сведений в Интернете с тех пор, как он сел в тюрьму за коррупцию через пару лет после того, как я уехала в Сингапур. У него были сыновья – мои сводные братья, но я ни разу не встречалась с ними. – Она озадаченно наморщила нос. – Я полагаю, они очень похожи на него. Семья моей матери была очень бедной; она никогда не говорила о ней. По-моему, мне незачем общаться с родственниками.
Ей было непривычно говорить о себе. Много лет никто не спрашивал о ее жизни и не интересовался ею.
Их тарелки убрали. Взамен принесли миски с теплой душистой водой для того, чтобы помыть руки.
– Мы должны потанцевать, – сказал Габриель, когда послышалась музыка, и Лули посмотрела на пианиста.
Она покачала головой:
– Я занималась балетом много лет назад, но только ради грации и осанки. Я ни разу не танцевала по-настоящему.
– С мужчиной? Сейчас хороший повод для этого, не так ли? – Он встал и протянул ей руку. – Оставь сумочку здесь, ее никто не украдет.
Она нервно положила сумочку на стул, поднялась и взяла Габриеля за руку. Ее словно пронзило током.
За ними следили посетители ресторана, но Лули продолжала смотреть на мочку уха Габриеля. Ей вдруг захотелось прикусить ее. Интересно, ему понравится?
К пианисту присоединились виолончелист и скрипач. Словно в кино, Габриель вывел Лули на танцпол и прижал к себе. Как только они начали двигаться, ей показалось, что она плывет.
– Ты идеально танцуешь, – сказал он, ведя ее в танце со спортивной грацией.
Легкая юбка приподнялась и упала на ее обнаженные ноги в чувственной ласке, пока Лули наслаждалась силой и уверенностью прикосновений Габриеля. Ее окутал радостный трепет, и она знала, что навсегда сохранит это новое переживание. Она сомневалась, что когда-либо чувствовала себя такой беззаботной и счастливой.
Ей казалось, она вскоре проснется в своей комнате в крыле для прислуги в доме Мэй.
– Это место располагает к романтике, – произнес Габриель, и Лули сбилась с такта.
– Ты привел меня сюда неспроста? – спросила она.
– Я не могу отрицать, что хотел увидеть реакцию посетителей.
– Зачем? – Она смутилась и заставила себя сосредоточиться, чтобы снова не сбиться.
– Они привыкли к красоте. Ты выше и лучше всего, что они когда-либо видели.
– Разве? Я как произведение искусства, которое ты купил? – Наверное, поэтому он ничего не говорил об их поцелуе.
– Нет. – Он перестал поджимать губы.
– Что тогда: проект, выгодное вложение денег?
– Я понятия не имею. Ты не похожа ни на одну из моих бывших женщин.
– Но ты хочешь показывать меня и говорить: «Смотрите, что я нашел!»
– Я хочу обнимать тебя, – ответил он низким и глубоким голосом.
– Ты ничего не сказал с тех пор, как я рассказала тебе о том, что у меня не было мужчины, – напомнила она ему.
– Разве обязательно что-то говорить? – спросил он.
– Я призналась тебе, потому что понятия не имею, как вести себя с тобой, – нервно произнесла она, потому что все сильнее чувствовала дискомфорт.
На его щеке дрогнула жилка.
– Я не знаю, можно ли тебе доверять.
– Зачем мне лгать тебе? – спросила она.
– Вероятно, ради двадцати миллионов, которые я только что потратил на твою одежду и обувь.
– Это неправда. – Она перестала танцевать. Все вокруг нее закружилось. Ей показалось, что она сейчас упадет в обморок. – Неужели ты потратил так много?
– С кольцом почти тридцать миллионов. Это Париж, Лули. А ты как думала?
Покрытые блестками бикини и шикарные вечерние платья, которые она надевала прежде, были дорогими, но необходимыми для конкурсов, и стоили как билет на самолет. Они не равнялись по стоимости нескольким квартирам. Что она наделала? Она вцепилась в рукав Габриеля, чтобы удержаться в вертикальном положении; перед ее глазами встала пелена, когда она поняла, что никогда с ним не расплатится.
Он обнял ее за талию:
– Что с тобой?
– По-моему, я сейчас упаду в обморок.
Если Габриель хотел шокировать публику, то ему это удалось. Теперь все будут обсуждать его жену, а также ее возможную беременность: она неспроста побледнела и прижалась к нему.
– Сядь. – Он повел ее обратно к столику.
Она взяла сумочку и, держа ее под столом, проверила, на месте ли паспорт.
– Выпей воды, – приказал он. – И скажи, что тебя расстроило. – Он не жаловался на то, что заплатил за ее одежду кучу денег. Он лишь указал, что эта сумма – веский повод для манипулирования его эмоциями.
– Зачем ты это делаешь? – На ее глазах выступили слезы. – Мне никогда не расплатиться с тобой.
– Я не жду, что ты со мной расплатишься.
Официант принес следующее блюдо, и она повернулась лицом к окну, чтобы скрыть эмоции. Габриель отказался от новой порции вина.
