Вздрогнув, она застонала от удовольствия, и он тут же поднял голову.
– Нет? – процедил он сквозь стиснутые зубы.
– Да, – выдохнула она, простонала и запустила пальцы в его волосы, что хотела сделать так давно. Она скользнула языком ему в рот и вскрикнула от волнения, когда он начал его посасывать.
Он покрывал ее шею влажными и пылкими поцелуями, крепко обнимая за тонкую талию.
– Скажи мне, что ты этого хочешь, – произнес он у ее кожи. – Потому что я на грани.
– Я хочу. Очень хочу. – Она спустила рубашку с его плеч, желая прикоснуться к нему.
Он выпрямился, сбросил рубашку, и Лули увидела его глаза – дикие и хищные. И затрепетала от предвкушения.
– Сними его. – Он кивнул на ее платье.
Она сглотнула и провела кончиками пальцев по своей груди, потом повернулась и перебросила волосы на плечо, демонстрируя молнию на спинке платья.
Габриель медленно расстегнул молнию и положил горячие руки на талию Лули. Он поцеловал верхнюю часть ее спины, и его влажное дыхание коснулось ее уха.
– Ты восхитительно пахнешь. Я хочу облизать каждый дюйм твоего тела.
Он прикусил мочку ее уха, и соски Лули напряглись сильно и быстро. Она крепко сжала ноги, стараясь сдержать бушующее желание.
Она спустила платье с плеч, но прежде чем полностью сняла его с рук, Габриель коснулся ладонями ее груди. Лули положила голову ему на плечо, пока он ласкал ее, и прерывисто задышала. Потом почувствовала, как он осторожно прикусил основание ее шеи.
– Продолжай, – потребовал он, слегка подталкивая ее. – Я хочу тебя видеть.
Она сняла рукава платья, и то упало на пол. Шагнув в сторону, она повернулась к Габриелю лицом.
Его неторопливый взгляд был почти осязаемым. Запустив большой палец под ее тонкие стринги, он взглянул ей в лицо.
Она облизнулась в ожидании. Он провел пальцем у нее между ног. Она вздрогнула, и он удовлетворенно улыбнулся.
– Габриель, – беспомощно прошептала она.
– Ты этого хочешь?
Она прикусила губу, но промолчала.
– Ответь!
– Да, – тихо произнесла она и открыла рот в беззвучном крике, когда Габриель продолжил неторопливые ласки.
Он шагнул ближе, держа ее за руку одной рукой и лаская второй, и поцеловал в губы:
– Наслаждайся.
Она обняла рукой его шею и поцеловала в ответ, потерявшись в море ощущений. Вскоре она вскрикивала от удовольствия, не в силах отдышаться.
А Габриель тихо смеялся.
– Я знал, – произнес он у ее губ, – что нам будет хорошо вместе.
* * *
Лули легла на кровать. Густые волосы разметались вокруг ее лица, взгляд смягчился, а губы припухли от поцелуев.
С трудом сдерживая желание, Габриель разделся. Каким-то образом ему удалось вспомнить о том, что надо предохраняться, хотя в голове была только одна мысль: овладеть Лули.
Опустившись на кровать рядом с Лули, он поцеловал ее подбородок и учащенно пульсирующую венку на шее. У нее были такие нежные ключицы, все в ней казалось изящным и хрупким.
А какая у нее грудь! Он стал медленно целовать ее, касаться языком и зубами.
– Габриель, – выдохнула она и потянула пальцами его волосы.
Он устроился у нее между ног и осторожно вошел в нее. Он старался быть нежным. Она затаила дыхание и уперлась рукой ему в плечо. Он остановился и стиснул зубы.
– Все в порядке, – пробормотала она, прикусив губу.
Он поцеловал ее, и совсем скоро она расслабилась. Он чуть глубже вошел в нее, и она закрыла глаза от удовольствия.
Лули вздрогнула, почувствовав волну горячего удовольствия; она снова оказалась на грани. Она инстинктивно подняла ноги и скрестила лодыжки на пояснице Габриеля.
Простонав, он стал медленно, но ритмично входить в нее. Вскоре они двигались в унисон, страстно и стремительно. Лули постанывала и прижималась к нему, переполняясь неумолимым и волнующим наслаждением. Она переживала восхитительный и неповторимый опыт и хотела, чтобы это продолжалось вечно.
Но она не могла долго существовать в таком напряжении и острых ощущениях. Она либо задохнется от избытка чувств, либо ее сердце лопнет.
И наконец это случилось. Весь ее мир сжался до темной точки, а затем взорвался и разлетелся на миллионы ярких, золотистых осколков.
Пережив сильнейший оргазм, Габриель испытывал невероятное чувство покоя. Он снял презерватив и притянул к себе Лули. Она довольно промурлыкала, поцеловала его грудь, а потом вздохнула и задремала.
Он понимал, что должен ругать себя за то, что позволил нарушить дисциплину, и разрешил своему эго и телесным ощущениям управлять его разумом. Он сам во всем виноват. Он страстно хотел Лули. Он жаждал этого самодовольного удовлетворения от того, что станет ее первым мужчиной.
Но он дорого за это поплатился. Стены, которыми он отгородился от всех, начали трещать. Он дал слабину в первый раз, когда Лули заблокировала ему доступ в аккаунт в собственной компьютерной системе. Во второй раз – когда она плакала у него на груди той ночью в Париже. В Африке он позволил себе расслабиться еще сильнее, поскольку ее радость от местных красот и земных удовольствий напомнила ему, что в этом мире существует не только алчность и корысть.
Теперь Лули потрясла его жизненные устои с такой силой, что он буквально чувствовал, как меняется.
Она хотела знать, каково это, когда ее кто-нибудь любит.
Запустив пальцы в ее густые волосы, он поцеловал ее ароматные пряди.
Он готов подарить ей все что угодно.
Кроме любви.
Остается надеяться, что этого будет достаточно.
Люли неторопливо занималась утренними делами, чувствуя некоторую неловкость. Габриель разбудил ее за несколько часов до рассвета поцелуями и ласками, и они занялись любовью.
Ей казалось, что она влюбилась в него.
Эта непривычная эмоция заставила ее призадуматься и постараться понять, почему она так ее волнует.
Больше всего она пыталась понять, почему любовь, которую она ждала всю жизнь, не помогает ей чувствовать себя в безопасности. Она не ощущала удовлетворенность, а страстно стремилась быть как можно ближе к человеку, который пробудил в ней влюбленность.
Она хотела, чтобы Габриель любил ее, но, как ни странно, сильнее стремилась к тому, чтобы он позволил ей любить его. Она желала, чтобы он радовался тому непреодолимому чувству, которое она готова излить на него.
Впрочем, однажды Лули пыталась любить, но мать не приняла ее любовь. Ее пронзила мучительная боль, как только она подумала, что Габриель отвергает ее чувства. Зная, каким было его детство, она понимала его отговорки. И это же усиливало ее желание идти с ним в огонь и воду и исцелить его боль.
