Платить ему много не придется: достаточно крыши над головой и еды. Если идти ему все равно некуда, то, возможно, он сам попросит оставить его здесь. Со временем он научится какому-нибудь ремеслу, которое даст ему возможность кормиться в будущем, и тогда не придется ему больше воровать или ходить с протянутой рукой.
Клубок закончился, и Лоретта отложила вязанье в сторону. Признаться честно, проще думать о Фарли, чем о герцоге: о том, как они ужинали вместе, как славно беседовали, как она пила бренди из его бокала. Лоретта помнила его объятия, прикосновения, поцелуи. Нет, хватит, лучше думать о Фарли – это куда безопаснее.
Но сколько бы она ни старалась не думать о герцоге, выбросить его из головы не могла и то и дело возвращалась мыслями к одной из сказанных фраз. Что он имел в виду, когда заявил, что намерен бороться за нее? Значило ли это, что он опять хочет ее целовать? А может, задумал зайти еще дальше и соблазнить, если представится возможность? Возможно, он понял, что на самом деле ее решимость вовсе не так крепка, как она заявляет. Лоретта боялась, что победа окажется не на ее стороне, потому что герцог был ей далеко не безразличен, в отличие от виконта, так и не ставшего ее мужем.
– Мисс Квик?
Лоретта обернулась на голос стоявшей в дверях служанки. Битси, несмотря на свое богатырское телосложение, обладала удивительно нежным мелодичным голосом. Когда она только пришла устраиваться на работу и Лоретта обратила внимание на это несоответствие, девушка объяснила, что ее мать не могла знать, что она так вымахает.
Битси имела слабое представление о том, чем должна заниматься камеристка, но выбора у Лоретты не было: когда слуги прознали, в какой глуши им предстоит жить, то почти все поувольнялись, и в первых рядах горничные.
Битси же отсутствие связи Маммот-Хауса с внешним миром вроде бы не пугало и даже не расстраивало, и вот уже без малого год она жила здесь. А поскольку Лоретта работой ее не загружала, девушка помогала миссис Хадлстон по хозяйству, чему экономка была только рада.
– Я пришла сразу к вам, как и было велено, – сообщила Битси. – Мистер Квик уже подъезжает к дому.
– Спасибо за добрые вести! – радостно воскликнула Лоретта и, сунув ноги в домашние туфли, вскочила. – Пожалуйста, посидите с Фарли вместо меня.
Лоретта как раз успела добежать до вестибюля, когда Пакстон вошел в дом своей легкой пружинящей походкой, и невольно залюбовалась им. Братец и правда у нее очень даже привлекателен: высок и по-мальчишески худ, с роскошной гривой волнистых волос цвета пшеницы и отчаянно-синих глаз, которые всегда искрились и сверкали некой чертовщинкой. Пакстон никогда не унывал и не впадал в меланхолию.
Со смехом Лоретта бросилась брату на шею, и тот, швырнув шляпу на стол, обнял сестренку и чмокнул холодными губами в лоб, а потом и в обе щеки.
– Ну как настроение? – радушно, как всегда, спросил Пакстон.
– Лучше не бывает! А как же иначе? Единственный брат наконец вернулся домой! Ты никогда не отлучался так надолго, – добавила Лоретта, надеясь, что Пакстон не воспримет ее слова как жалобу или упрек. – Я уже начала за тебя волноваться.
– Вот этого я и опасался, – не переставая улыбаться, ответил Пакстон. – Каюсь, виноват: мы решили провести пару дней у Морриса Хабборда. Ты ведь его помнишь?
– Как я могу его забыть? – усмехнулась Лоретта, помогая брату снять пальто. – Он всегда так сильно сжимал мне руку, поднося к губам, что я боялась, как бы пальцы не переломал.
– Морриса Бог силой не обделил, а напоминать увальню о том, как должен вести себя джентльмен, иногда надо, что я и сделаю при следующей встрече.
– Едва ли мы еще когда-нибудь с ним увидимся, но, напомнив ему о манерах, ты, возможно, спасешь пальцы других барышень.
Лоретта положила пальто брата на стол рядом со шляпой.
– Я знаю, что пропадал слишком долго, но, когда мы гостили у Хабборда, началась жуткая метель и о том, чтобы ехать, и речи быть не могло. Кто бы мог ожидать такое в самом конце зимы? Сюда непогода тоже добралась или пурга прошла стороной?
– Добралась, – кивнула Лоретта, и щеки ее покрылись румянцем то ли от воспоминаний о ледяном ветре, обжигающем лицо, то ли о жарких объятиях герцога.
– Как бы там ни было, мы решили остаться еще на несколько дней, тем более что соседи Морриса устраивали домашний праздник и пригласили всех нас. И там я увидел леди, красивее которой не встречал никогда. Мисс Аннабел Притчард, – с придыханием сообщил Пакстон, театрально прижав руку к сердцу, – не просто хороша собой, но и добра, мила, рассудительна. Я должен тебе рассказать о ней подробнее. Надеюсь, мы с ней еще свидимся, и, думаю, она надеется, что я приеду к ним с визитом весной, которая, к счастью, уже не за горами.
Он помолчал, устремив мечтательный взгляд вдаль, но через мгновение, словно спохватившись, покачал головой и посетовал:
– Как же мне не стыдно болтать тут про девиц и праздники, когда ты всего этого лишена! Прости, сестричка: я знаю, как тебе тут грустно одной.
– Нет-нет, – решительно замахала руками Лоретта, и вовсе не покривила душой: с герцогом она не чувствовала себя одинокой, и грустно ей не было, а с появлением в доме Фарли стало и вовсе некогда скучать. – Я очень рада, что тебе приглянулась хорошая девушка, а переживала потому, что не имела от тебя вестей, вот и все.
– Вижу, что переживала: у тебя усталый вид.
– Я выгляжу усталой? Возможно, так и есть. Пойдем в гостиную, там теплее. Хочешь, я налью тебе бренди?
Пакстон зябко потер ладони.
– Да, бокальчик мне бы не помешал: промерз до костей.
– Так давай же скорее пойдем в гостиную, и ты расскажешь мне все-все о домашнем празднике и о мисс Притчард. И у меня тоже кое-что есть тебе рассказать.
Пакстон следом за сестрой вошел в гостиную. Пакстон подошел поближе к камину, в котором весело потрескивали березовые поленья, а Лоретта направилась к буфету за бренди. Ей вспомнился герцог, который, когда она вошла в гостиную, стоял как раз там, где сейчас стоял ее брат, а треск раскаленных поленьев отчего-то напомнил стук градин о стекло. И герцог смотрел на нее то хмуро и недовольно, то так, словно видел перед собой самую красивую леди на свете. Лоретта припомнила, как пригубила бренди из его бокала, каким надежным и крепким казалось ей кольцо обнимавших ее рук. Она вспоминала пряный привкус страсти в его поцелуях и ощущение, что ей всего этого было мало…
Лоретта очнулась и поняла, что брат о чем-то ее спросил. Сколько же времени она провела в этом странном трансе? Заткнув графин пробкой, Лоретта обернулась к Пакстону:
– Прости, задумалась. Ты что-то спросил?
– Я говорю, отчего ты выглядишь так, словно не сомкнула глаз с тех пор, как я уехал?
Лоретта подошла к брату и с улыбкой сказала:
– Только не говори, что я постарела на добрый десяток лет!
