Лоретта понимала, что герцог, как и она, не привык отступать и не отстанет от нее, пока не узнает все. Да и какое это имеет значение? Хочет подробностей – ради бога. Ей это ничем не грозит и ничего не изменит в ее жизни.
Лоретта отвернулась от окна и без всякого смущения сказала:
– Виконта Деннингкорта нельзя назвать непривлекательным или глупым. Волосы у него темнее, чем у вас, он ниже, я бы сказала – приземистей. Впрочем, о чем это я? Вы ведь наверняка с ним знакомы.
Герцог молча кивнул.
– Я всего лишь хотела донести до вас мысль, что виконт самый обычный человек и я относилась к нему без всякого предубеждения до того самого момента, как представила, что с этим самым мужчиной мне предстоит всю оставшуюся жизнь делить не только быт, но и постель. И вот тогда все во мне взбунтовалось. Я не могла без отвращения представить его своим мужем и поняла это едва ли не с первой встречи. Может, это и ужасно, но я не хотела делить с ним жизнь и рожать от него детей, но все же согласилась на брак.
– Ничего ужасного в этом нет.
– Но ничего не сказала дяде ни тогда, когда заключался брачный контракт, ни во время подготовки к свадьбе. Дядя сделал выбор за меня, и я искренне надеялась, что меня все устроит и я смогу с этим жить; думала, что привыкну, что мне просто нужно время получше узнать виконта. Оглядываясь назад, я понимаю, что мне не надо было принимать это предложение. Не следовало тянуть до последнего, когда уже начали съезжаться гости, чтобы заявить графу, что лучше век жить одной, чем с виконтом Деннингкортом.
– И что же граф?
– Дядюшка потребовал сделать выбор: либо замужество, либо здесь и сейчас, в церкви, перед викарием принести обет безбрачия.
– И вы выбрали последнее.
– Да, – просто сказала Лоретта без тени раскаяния. – Я прямо в церкви, при всех поклялась никогда не выходить замуж, но до того, как была произнесена клятва, граф предупредил, что доступ в свет мне закрыт. Чтобы не мозолила ему глаза и своим видом не напоминала о пережитом позоре. После всех унижений, что по моей милости пришлось пережить и графу, и виконту, позволить мне жить в свое удовольствие – значит себя не уважать. Как он сказал, так и сделал. И слово свое держит.
– Вы не первая, кто пожелал расторгнуть помолвку перед самой свадьбой.
– Возможно, но не в этом случае. Дядя предупредил, что за свои поступки надо отвечать и он об этом позаботится. «Хочешь жить одна – получи что хочешь». Так мы с Пакстоном и оказались здесь. Впрочем, брата дядя никогда не принуждал жить тут, в глуши: он переселился сюда ради меня.
– Но мистер Квик проводит здесь все меньше и меньше времени, – заметил герцог.
– Да, – с сожалением признала Лоретта. – Но есть слуги, так что я не умираю от одиночества. Да и, давая клятву, я прекрасно понимала, какая жизнь мне предстоит.
– Граф явно перегнул палку, – с едва скрываемым возмущением заявил герцог. – Сдается мне, он живет по старому доброму принципу: с глаз долой – из сердца вон. А справедливостью тут и не пахнет.
– Может, и так, но не забывайте: у меня был выбор. Я могла выйти за виконта, но не захотела, а потому и жаловаться мне не на что. Со своей судьбой я смирилась и ни на кого зла не держу.
Герцог, окинув ее взглядом, хмыкнул:
– Не думаю, что все обстоит именно так, как вы пытаетесь это представить.
Да уж, в проницательности ему не откажешь. По спине Лоретты пробежал холодок. Что это: знак судьбы или искушение врага рода человеческого?
– Да, смирение далось мне нелегко, – не стала лукавить Лоретта.
– Одного я не понимаю: почему граф не хочет выдать вас замуж. Чего проще: сбыть вас с рук, переложить ответственность за вас на мужа, и дело с концом.
– Наверное, граф решил, что проще оставить все как есть. Зачем ему лишние хлопоты? Поклонников у меня нет, неприятностей я ему никаких не доставляю, да и тратиться ему тоже особо не приходится.
– Да, я заметил. Впрочем, я готов нанести графу визит и серьезно обсудить сложившуюся ситуацию. Я хочу, чтобы вы с братом побывали у меня в поместье, и своего добьюсь.
– Очевидно, вы совсем не знаете графа.
– Да, с ним мы знакомы лишь шапочно, но я знаю людей, мисс Квик, и знаю, как устроен мир, по крайней мере наш мир. Граф Свитчингем может бесконечно отказывать вам в самых невинных просьбах, упиваясь своей властью над вами, наказывая за то, что выставили его на посмешище, но на мое требование позволить вам приехать вместе с братом в наше поместье он отказом не ответит.
– Ваша светлость, вы плохо знаете моего дядю.
– Не стоит меня недооценивать. Если я за что-то берусь, то на полпути не останавливаюсь, а трудности меня только раззадоривают. Готовьтесь к путешествию. Я пришлю за вами экипаж.
Сердце Лоретты застучало чаще. Ее неодолимо влекло к нему. Она чувствовала в нем уверенность и силу человека, привыкшего побеждать. Но нет, она не позволит себе даже надеяться на то, что вскоре ей разрешат покинуть Маммот-Хаус. Слишком хорошо ей знаком горький вкус разочарования.
– Я начну готовиться тогда, когда услышу из дядиных уст, что мне позволено ехать.
Герцог нахмурился, но потом с усмешкой произнес:
– Даже в этом вопросе вы не желаете мне уступить.
– Я просто знаю своего дядю.
– Вряд ли граф откажет герцогу.
– Тогда мне стоит лишь уповать на вашу силу убеждения.
Герцог подошел к ней еще ближе и едва слышно проговорил:
– Вы ведь знаете и другую причину, по которой я желаю вашего приезда?
Дыхание ее сбилось, она едва не дрожала от предвкушения. Поцелует он ее или нет? И если попытается, должна ли она оказать сопротивление? Тело ее не желало слушать доводы рассудка, но она не из тех, кто слепо идет на поводу у тела. Слишком опасными были его поцелуи. Они искушали, заманивали, могли толкнуть на поступки, о которых она будет жалеть всю жизнь. Стоит ему начать ее целовать, и все – с ней можно делать все, что угодно, она будет согласна на все. Сглотнув вставший в горле ком, Лоретта сказала:
– Ничего не будет. То, что произошло между нами в ту ночь, когда мы остались наедине, не должно повториться.
– Вы в этом уверены, мисс Квик?
«Нет!» – хотелось закричать Лоретте, но она твердо ответила:
– Да.
– Ладно, на сегодня довольно. Перенесем это сражение на другое время.
В его зеленых глазах появился коварный блеск.
– Но будьте уверены: мы к этой теме еще вернемся, и я докажу, что вы глубоко заблуждаетесь. А пока с меня достаточно и того, что вы все помните, хотя, признаться, я имел в виду совсем не это.
Лоретта почувствовала, как вспыхнули огнем щеки, от стыда пропал дар речи, и ей удалось лишь с трудом выдавить:
