– Я непременно поделюсь с вами впечатлениями.
– Буду признателен, – с легким поклоном ответил герцог. – А теперь расскажите, как дела у того паренька. Он все еще здесь? Удалось узнать, кто он и откуда?
– Да, он здесь, но, к сожалению, я по-прежнему ничего о нем не знаю. Он назвался Фарли, но имя это или фамилия, я так и не поняла: он ничего не говорит.
– А как он к вам относится?
– Настороженно и, мягко говоря, не слишком дружелюбно.
– Я так и думал. Похоже, ему есть что скрывать.
– Может, и так, но, вполне возможно, он просто не знает ни своего возраста, ни настоящего имени.
– Осмелюсь предположить, что дети уже к пяти годам, а то и раньше, знают свое имя и фамилию, да и возраст тоже.
Лоретте нечего было возразить, и потому она промолчала, а герцог спросил:
– А как он себя чувствует?
– Ему значительно лучше, но до полного выздоровления еще очень и очень далеко.
– Я попробую навести о нем справки. На этот раз я приехал в экипаже, с тем чтобы взять его с собой в Лондон, если он уже в состоянии перенести дорогу.
– Да, о вашем роскошном экипаже я уже наслышана, – с улыбкой заметила Лоретта. – Карета произвела неизгладимое впечатление на мою экономку, миссис Хадлстон. В восторге она и от ваших коней.
Лоретта не могла не заметить, что герцогу не слишком польстил ее сомнительный комплимент. Пусть она и проигрывала герцогу по очкам, но хотя бы не всухую, и это приятно.
– И тем не менее Фарли еще слишком слаб, чтобы выдержать столь долгий путь, ваша светлость. Температура у него упала только вчера, а кашель даже усилился. Он пока с постели не встает. Сейчас он спит – удалось влить в него успокоительный отвар, – и потому поговорить с ним не удастся, но взглянуть на него вы можете, если хотите.
– Да нет, не стану его беспокоить. Если вы считаете, что ему еще надо подлечиться, пусть немного поживет здесь. На обратном пути я задержался в Гримсфилде и порасспросил местных жителей, не пропадал ли у кого ребенок лет двенадцати, но все деревенские на месте, а беспризорников просто нет. Если ребенок вдруг остается сиротой, его непременно забирают родственники.
– Я спрашивала об этом же доктора, – сказала Лоретта, – и получила такой же ответ.
– Вы очень за него переживаете?
– Да, но ведь это естественно, – не стала отрицать очевидное Лоретта. – Он все еще болен, слаб и абсолютно беспомощен.
– Я думаю, дело не только в этом.
– Что вы хотите сказать? – запальчиво воскликнула Лоретта. – Он один во всем мире, и никому нет до него дела! Разумеется, как любой нормальный человек, я испытываю к нему сострадание, и ничего больше.
Он перехватил ее взгляд.
– Не думаю. Вы решили, что, раз вы оба сироты, между вами существует более тесная связь.
Ну нет, это уж слишком! Она не позволит герцогу играть на ее чувствах. Да, она немного поплакала от жалости: к нему, к себе, – но это все. Ей пришлось приложить столько сил на то, чтобы подняться над болью, над ощущением отверженности и неприкаянности, и труды ее не должны пропасть всуе.
– Как вы можете даже предполагать такое? У меня есть Пакстон! Кстати, он, кажется, забыл предложить вам перекусить после долгой дороги. Спешу исправить его упущение. Что будете пить: бренди или, может, чаю на дорожку?
– Вы опять спешите от меня избавиться, мисс Квик? – усмехнулся его светлость.
– Если вы изволите припомнить наш разговор, то я сказала, что вам вообще не стоит сюда возвращаться.
– Ах да. Как я мог забыть? Но вам не удастся так легко выставить меня за дверь. – Он вновь окинул ее взглядом и добавил: – Возможно, я неясно выразился в тот раз, когда вас целовал, что ж, я готов повторить…
Услышав шаги, Лоретта отпрянула.
– А вот и я, – объявил Пакстон, заходя в комнату. – Как изящно упаковано! И тоже перевязано желтой лентой! – Он протянул было сверток герцогу, но в последний момент, словно передумав, прижал к себе. – Или хотите, чтобы я передал это Лоретте от вашего имени? Нет, вы непременно должны отдать подарок сами: не понимаю, что это на меня нашло…
– Да, мистер Квик, отдайте эту коробку вашей сестре, я ничего не имею против, – невозмутимо ответил герцог. – Кстати, думаю, вас обрадует то обстоятельство, что я сумел уговорить мисс Квик поехать с вами.
Пакстон и Лоретта переглянулись.
– Я, конечно, очень рад, ваша светлость, но не знаю, насколько это осуществимо.
– Да, я понимаю: мне предстоит получить разрешение вашего дяди – но, уверяю вас, с этим не будет проблем. Хоть мы с графом и не слишком близко знакомы, но это и не важно, я найду способ его убедить. Надеюсь, вы понимаете, что ни о самом визите в Хоксторн, ни тем более о его цели никому говорить не следует.
– Можете быть в этом уверены, – ответил Пакстон.
– И я рассчитываю, что вы возьмете с собой сестру. Мой экипаж достаточно вместителен, чтобы она могла захватить все, что сочтет нужным.
Пакстон положил руку Лоретте на плечо и сказал:
– Не сомневайтесь, ваша светлость: мы приедем вдвоем.
Глава 12
Истинный джентльмен никогда не станет прибегать к крайним мерам, чтобы добиться желаемого.
Сэр Винсент Тибальт Валентайн.
Руководство для истинного джентльмена
Хоксторн нервно ходил по комнате взад-вперед: мимо камина прошел уже четыре раза, мимо окна – три.
Будучи сыном герцога, Солан с детства усвоил, что титул отца дает ему определенные преимущества перед сверстниками, а когда и сам стал герцогом, привилегий только прибавилось. Хоксторн не привык ждать – как правило, ждали его, – но надо отдать ему должное: переносил ожидание с поистине стоическим терпением. От предстоящей встречи зависело, увидит ли он в ближайшем будущем мисс Квик, и ради их встречи он готов был вытерпеть и не такое. Поцелуи лишь разожгли его голод, и утолить его не мог никто, кроме нее. И это, увы, чистая правда, а не фигура речи: он пытался, и не раз, но все попытки заканчивались фиаско.
Хоксторн подъехал к дому графа Свитчингема сразу пополудни: слишком рано для визитов, – и потому был абсолютно уверен в том, что граф окажется свободен. Даже если хозяину особняка пришло на ум облачиться в парадный костюм, заставив камергера шесть раз кряду перевязывать шейный платок, прежде чем выйти к гостю, на это ушло бы не больше получаса, а между тем он прождал его битый час минимум. Может, граф как раз сейчас учится завязывать двойной узел? Чтобы убить время в ожидании аудиенции, Хоксторн разглядывал картины на стенах и безделушки на каминной полке, то и дело посматривая на большие часы на высокой колонне, украшенной тосканской капителью. Еще ни разу ему не доводилось изучать интерьер с таким тщанием: просто не было повода.
