– Прошу вас, давайте вернемся к списку.
Слуги принялись наперебой сыпать идеями.
– Устроим небольшой пожар…
– Пусть у кареты сломается ось. Случайно. В грозу!..
– Они могли бы поплавать в Серпентайне!
Это предложение Хан отмел сразу, не записывая.
– Декабрь на носу. Они простудятся до смерти.
– Я думаю, – согласилась Мэри. – Только, если хочешь, чтобы люди влюбились друг в друга, их надо хорошенько напугать. Вернейший способ! Может, надо сделать так, чтобы один из них немножко заболел?
– Герцог провалялся в постели почти год, – возразил дворецкий. – Это будет очень жестоко. Хотя небольшой несчастный случай…
Все тот же лакей поднял руку.
– Пчелы! Шершни! Пауки! Змеи!
– Лягушки. Саранча. Кровавые реки, – невозмутимо закончила кухарка. – Кажется, мы перебрали все казни египетские, Моисей!
Эмму разбирал смех. Она зажала рот обеими ладонями.
– Ее светлость могла бы войти к герцогу, когда он будет одеваться, – предложила Мэри.
Все слуги встрепенулись.
– Вот это да. Да!
Похоже, и Хан был согласен.
– По крайней мере, тут есть некие возможности.
Эмма больше не могла хранить молчание, вышла из засады и сказала, обнаружив свое присутствие:
– Это уже случалось.
Собравшиеся вскочили из-за стола, дружно покраснев. Добрых полминуты только и слышно было, что изумленное аханье.
Тишину нарушила Мэри:
– И что? Как отреагировал герцог?
– Как отреагировал герцог – не ваша забота.
Но вмешался лакей:
– А что вы думаете про укусы пауков?
– Я думаю, что вам пора это прекратить. Все эти глупости. Вам нужно поумерить ожидания. Романа не будет. Герцог не собирается влюбляться.
Эмма нуждалась в напоминании не меньше остальных.
Какая разница, если даже он в нее влюбится. В конце концов они расстанутся. Герцог был настроен решительно, да и Эмме необходимо оказаться в Суонли к зиме – ради Девины Палмер. Но прежде чем Девина сможет получить разрешение от отца приехать к ней в гости, Эмма должна убедить герцога, что надо вращаться в обществе – хотя бы самую малость.
– Я думаю, – сказала она тихо, – что герцогу нужны друзья.
Хан тяжело вздохнул.
– Его все бросили, – сказала Мэри. – Кроме нескольких… Так тех он прогнал сам. Больше у его светлости нет друзей!
Эмма раздумывала. Если правда, что у герцога остались друзья только в доме…
Значит, она должна убедить его выйти за пределы этого дома.
Глава 20
Эш обходил помещения Эшбери-Хауса. Куда, гром и молния, запропастился дворецкий?
Хана не было в библиотеке. Не было его ни в бильярдной, ни в бальном зале, ни в главной гостиной, ни в малой гостиной, ни в музыкальной комнате. Впрочем, зачем было проверять музыкальную? Не далее как прошлым летом было установлено – весьма мучительным образом, – что этот человек напрочь лишен слуха.
В конце концов Эш обнаружил дворецкого на кухне.
Над горшком, который кипел на плите, витал острый пряный аромат трав. Хан сидел на стуле, прижимая к глазу компресс, а вокруг него суетилась Эмма.
Посмотреть на нее, так просто умилительная идиллия домашней заботы. Из нее бы вышла идеальная мать. Он предположил это сразу, как только ее увидел, но было приятно убедиться собственными глазами. Его наследнику понадобится кто-то, кто все время будет рядом, кто будет его любить. Но это точно не Эш.
Эмма подняла голову и увидела мужа. Ее полные тревоги глаза сузились.
– Вы?
– В чем дело?
– Вы отлично знаете, в чем дело. – Она указала на дворецкого. – Взгляните-ка! У Хана распухли глаза, под глазами синяки. Я знаю, это ваших рук дело!
Похоже, с дисциплиной в Суонли тоже будет порядок. В ее осуждающем молчании Эш почти почувствовал себя виноватым. А ведь он никогда не стыдился своих поступков – только своей внешности.
– У нас было занятие по боксу. И он сам виноват, что получил травму.
– Сам виноват? Неужели он сам двинул себя в глаз?
– Мы разучивали новый прием. Хан должен был сделать ложный выпад и увернуться. – Эш повернулся к слуге. – Давай расскажи. Ведь тебе полагалось увернуться?
– Мне полагалось увернуться, – промямлил Хан из-под компресса.
– Видите? – Когда в ледяном молчании его жена направилась к плите, Эш продолжил: – Как бы там ни было, мне он нужен. Ему предстоит серьезная работа.
Хан отложил компресс и вскочил на ноги.
– Благодарю, ваша светлость, за заботу. Вы очень добры.
– Но ваша припарка! – воскликнула Эмма. – Она почти готова!
– Может быть, ваша светлость будет так добра и прибережет припарку, чтобы я мог забрать ее позже? – Хан поклонился Эмме, затем повернулся к хозяину: – Я буду ждать в библиотеке.
Дворецкий вышел из кухни, а Эмма принялась греметь посудой на плите, выражая молчаливое неодобрение.
– Это синяк, – сказал Эш. – Частое следствие мужских занятий. Говорю же вам, ему это нравится.
– Он плакал, – отозвалась Эмма.
Он развел руками.
– Это были слезы радости.
Эмма вздохнула.
– Да, я требователен. Да, я беспощаден. Да, я не думаю о других. Упрекнете меня еще в чем-нибудь, пока я здесь?
Она взяла со стола газету и показала ему. Первую страницу украшал заголовок: «Чудовище из Мейфэра наносит новый удар».
Эш взял газету из рук Эммы.
– Этого я еще не видел. Просто блестяще. Я на первых полосах!
– Тут еще целая кипа.
Эш пролистал стопку газет, собранных Эммой. «Чудовище из Мейфэра нападает на местного паренька». «Чудовище из Мейфэра пугает трех человек на улице Сент-Джеймс». «Чудовище из Мейфэра ворует ягнят у мясника и подозревается в отправлении темных ритуалов».
– Ха! «Местному пареньку» было лет шестнадцать, не меньше, и он очень заслуживал трепки. На улице Сент-Джеймс было четверо. Пьяные щеголи заигрывали с проституткой по пути из клуба Будлза. Они вели себя грубо, и мне это не понравилось. А вот последнее… Я этого не делал! Надо же, ягнята! – Он фыркнул. – Знаете, что сие означает?
– Я вышла замуж за пламенного борца с уличной преступностью.
– Нет. То есть может быть. А еще – это значит, что люди сами сочиняют истории про чудовище из Мейфэра, чтобы разделить его зловещую славу. Таким образом, я стал легендой.
