Подумать только, что всего два месяца назад она беспокоилась о том, чтобы у нее получилось подарить ему самое необходимое, и очень переживала, что малыш задует свечку на торте только в ее присутствии. Алессио заверил ее, что на день рождения Доменико придут двоюродные братья и сестры с маленькими детьми, и мальчик наконец-то познакомится с малышами, с которыми вырастет, и однажды будет управлять компанией Палветти.
Чтобы ей было удобнее работать, Алессио перевел Бет в другой, более просторный офис и прислал обещанных помощников. Таким образом, она больше не работала по соседству с Алессио, что считала преимуществом.
Она до сих пор не забыла, что произошло между ними на столе в понедельник.
Повторить нечто подобное не было никаких шансов. Во всяком случае, Алессио сделал все, чтобы сохранить с Бет дистанцию на работе. Он не приближался к ней на расстояние вытянутой руки, не намекал ни словом, ни делом на то, что вообще думает о ней. Если бы не страсть, которая была между ними каждую ночь, Бет легко бы поверила, что Алессио вообще ее не хочет.
Жаль, что у нее нет такой самодисциплины, как у него. Наверное, причина в том, что Бет по-прежнему неопытна в сексе и отношения с Алессио стали для нее наваждением.
Когда он вошел в ее кабинет поздно вечером в пятницу, ей пришлось изо всех сил постараться и не улыбаться слишком широко.
– Как дела? – спросил он.
– Отлично! – Вероятно, ей придется скрывать радость по поводу присутствия мужа в ее кабинете, но ей не обязательно скрывать энтузиазм по поводу вечеринки, которую она планирует. – Все гости, которых вы решили пригласить, ответили, что приедут. Что ты скажешь по поводу этих закусок? – Она включила компьютер и показала ему список различных канапе.
Алессио стоял у нее за спиной и смотрел через ее плечо.
Бет скрестила ноги в тщетной попытке сдержать растущее желание и не поддаваться искушению, чтобы запрокинуть голову и прижаться к его груди.
– Морской окунь с апельсиновой подливой на блинчиках с красной икрой и сметанным кремом, – прочел он вслух; его горячее дыхание касалось ее волос. – По-моему, хорошо.
Она сглотнула, уловив цитрусовый аромат его одеколона.
– Службы доставки продуктов пришлют нам образцы всех канапе, чтобы мы могли попробовать и сказать, что надо изменить, – произнесла она.
Алессио протянул длинную мускулистую руку и накрыл длинными пальцами руку Бет, которой она держала мышку. Он прокрутил колесико мышки, просматривая весь список.
У Бет пересохло в горле.
Она повернула голову и увидела, что он пялится на нее изумрудно-зелеными глазами.
Опустив темные ресницы, он собрался поцеловать ее в губы…
– Мне следовало догадаться, что ты здесь.
Они отпрянули друг от друга, когда в кабинет ворвалась Джина.
Не посмотрев на Бет, она сразу же обратилась к Алессио, который подошел к ней и быстро заговорил по-итальянски.
Бет не имела ни малейшего понятия о том, о чем они говорят, и наблюдала за ними, разрываясь между смущением и гневом.
Она прекрасно знала, что Джина делает это сознательно. Она отвергала Бет, хотя по-прежнему плохо знала ее.
После минуты быстрого разговора Джина положила руки на плечи Алессио и расцеловала его в щеки.
– Пока, Алессио!
– Пока, Джина!
Подойдя к двери, она повернулась к нему лицом и произнесла на отличном английском языке:
– Ты получил информацию о Килтон-Хаус, которую я отправила тебе?
Бет насторожилась. Она знала, о чем идет речь.
Алессио кивнул.
– Места занимают очень быстро, – сказала Джина. – Тебе надо записать его прямо сейчас.
Когда Джина вышла из кабинета, Бет поднялась на ноги и уставилась на Алессио. Ее лицо раскраснелось.
– Килтон-Хаус? – медленно спросила она. – Школа-интернат?
– Да. Там учатся все дети Палветти.
– Ты хочешь отправить туда Доменико?
– Это одна из лучших школ мира, – спокойно сказал ей Алессио, хотя был вне себя от волнения.
Если бы Джина не влетела в кабинет, он бы поцеловал Бет.
Но он отлично знал, что одного поцелуя с Бет будет недостаточно. Ее поцелуи казались ему наркотиком. Одно прикосновение ее губ и сладкий вкус ее дыхания заставляли его хотеть гораздо большего.
– Образование в этой школе не имеет себе равных, – объяснил Алессио.
– Я не хочу, чтобы он учился в школе-интернате.
– Все дети Палветти учатся в школе-интернате. Там они становятся стойкими и независимыми.
– Он может учиться в школе в Милане. Он прожил здесь всего месяц, а ты уже хочешь отправить его прочь?
– Он начнет учиться через несколько лет, красавица. Поверь, ему будет там хорошо.
– Я бы предпочла, чтобы он покинул родительский дом только тогда, когда станет совершеннолетним.
– Боюсь, это не обсуждается. Доменико – Палветти, и он пойдет в школу-интернат, как и все наши дети. У тебя десять лет, чтобы привыкнуть к этой идее.
Алессио не хотел давить на Бет, но ей надо научиться стойкости, как и Доменико. Он во многом ей потакал. Например, не требовал, чтобы она работала по выходным. Но ему придется постепенно отлучать мальчика от Бет, чтобы дальнейшая разлука не слишком сильно повлияла на них обоих.
Бет побледнела. Она смотрела на Алессио с отвращением, которого он не видел с тех пор, как рассказал ей о брачном договоре.
А потом она резко смахнула со стола папки и документы, которые разлетелись во все стороны.
– Я никогда не привыкну к этой идее! – Она была в ярости. – Именно поэтому твой брат и Кэролайн сделали меня опекуном Доменико. Твой брат знал, что, если мальчик попадет к тебе, ты обязательно отправишь его куда-нибудь подальше.
– Это не тот случай, когда я отправляю его куда подальше. Это касается его образования в школе мирового уровня, которое превратит его во всесторонне развитого человека…
– Этим должны заниматься мы с тобой! – воскликнула она. – Это родительская обязанность. Школа не будет его любить или воспитывать. Твой брат ненавидел эту школу-интернат. Он всегда говорил, что там прошли худшие годы его жизни.
– Да, он ненавидел Килтон-Хаус, поэтому наши родители перевели его в другую школу по его выбору всего через год, где он мог учиться искусству и творчеству.
На ее сердитом лице отразилось смятение.
– Он не сказал тебе об этом? – язвительно спросил Алессио. – Ты еще не поняла, что мой брат был склонен преувеличивать? Он всегда очень избирательно говорил правду.
– Но он все равно ненавидел школу-интернат.
