– И все начнется сначала, – сказала она.
– Именно так.
Бет долго молчала, и Алессио решил, что она наконец поняла его.
Но ее мятежный тон развеял все его предположения.
– Возможно, тебе нравилось в школе-интернате, но я отказываюсь верить, что ни один из вас не скучал по дому. Доменико скучал.
– Я уже признал, что Доменико отличался от всех нас.
– Ты хочешь сказать, он не был внушаемым роботом, – произнесла Бет.
Чувствуя, что вот-вот взорвется, Алессио сел и опустил ноги на пол.
– У Доменико было точно такое же воспитание, как и у меня, но он восстал против всего еще в юности.
– А может быть, он восстал потому, что хотел, чтобы за ним присматривали родители, а не няни и гувернантки и не бабушки и дедушки. Детям нужна любовь.
– Она у нас была, – сказал он.
– Неужели ты совсем не скучал по своим родителям? Неужели тебе не было обидно, что они слишком заняты работой и не укладывают тебя спать?
– Как я могу обижаться на то, чего у меня никогда не было? Я знал, что они любят меня и работают ради меня. Этого мне было достаточно. Я мечтал о том дне, когда повзрослею и стану работать с ними. То же самое будет и с малышом Доменико.
Он услышал шорох у себя за спиной, повернул голову и увидел, что Бет сидит со скрещенными ногами под одеялом.
– Ты не знаешь, как сложится жизнь Доменико, поэтому, пожалуйста, брось эти свои методы воспитания. У твоего брата было такое же воспитание, как у тебя, но вы с ним не похожи.
Бет увидела гримасу на лице Алессио при упоминании о его ненавистном брате.
От разочарования она схватила подушку, положила ее себе на колени и ударила по ней кулаком.
– Ты можешь хоть на минуту перестать осуждать?
– Я не…
– Ты осуждаешь. – Она снова ударила по подушке, пожелав, чтобы это было лицо Алессио. – Ты судишь обо всем по своим собственным стандартам и опыту. Но это только твой опыт. Мне страшно представить, что Доменико просыпается ночью и зовет меня, а я далеко от него. – Она смахнула слезу. – Я знаю, каково скучать по кому-нибудь, когда твое сердце разрывается от боли. Я не позволю, чтобы Доменико пережил что-то подобное.
После минутного молчания Алессио осторожно спросил:
– Ты говоришь о своих родителях?
Смахнув слезу, она кивнула.
Он повернулся и посмотрел на нее. Она не понимала, о чем он думает.
– Что с ними случилось? – спросил он.
Она тихонько выдохнула. Последний раз она говорила об их смерти с Кэролайн четырнадцать лет назад.
– Неисправный бойлер.
Алессио нахмурился в замешательстве.
Она снова выдохнула.
– У нас сломался бойлер, и папа решил его починить.
Она прикрыла рот рукой, вспоминая улыбающегося отца. Он постоянно улыбался. Худощавый, едва старше Бет сейчас, когда умер, он обожал свою жену и дочь-принцессу.
– Мои родители были юными, когда я родилась. У них никогда не было много денег. Вот почему он сам пытался починить бойлер. После ремонта они отравились угарным газом и умерли во сне.
Алессио стиснул зубы.
– Почему ты выжила?
– Я ночевала у подруги.
Она зажмурилась, пытаясь отогнать воспоминания о том, как ждала, когда родители заберут ее домой. Как мать ее подруги беспокойно поглядывала на нее, когда родители не отвечали на ее телефонные звонки. Как стучала в запертую входную дверь… А потом вой сирен, отчаянный страх и холод.
– Они говорили, мне повезло, – прошептала она и крепко прижала подушку к груди. – Но мне не повезло. Первый год я провела в приемной семье, молясь каждую ночь о том, чтобы не проснуться.
Наступила оглушительная тишина.
– Мне жаль. – Алессио выдохнул. – Это ужасно. Почему тебя отправили в приемную семью? – спросил он. – У тебя не было родственников?
– Никто не счел нужным возиться с девятилетней девочкой. – Оба ее родителя были из проблемных семей. Из того, что она помнила, они решили дать своей дочери такую жизнь, какой у них никогда не было.
Алессио стало тошно. Мысли стремительно кружились в его голове, ладони стали липкими от пота.
Его отношения с родителями сильно отличались от тех, которые были у Бет, но смерть матери по-прежнему ранила его. Он с трудом представлял, каково потерять обоих родителей в таком юном возрасте и при таких обстоятельствах.
– В приемной семье ты познакомилась с Кэролайн? – спросил он голосом, который не узнал.
Она сжала пальцами подушку.
– Ее приняли в семью через год после меня. Ее мама умерла от рака. Она не знала своего отца. Мы с ней одногодки. – Бет сглотнула. – Она стала моей лучшей подругой. Жизнь в приемных семьях редко длится дольше пары лет, но наши приемные родители разрешили нам жить с ними, пока нам не исполнилось восемнадцать. Они видели, как мы сдружились, и не хотели нас разлучать.
– Ты общаешься с ними? – спросил Алессио.
– Нет. Когда мы уехали, к ним привезли новых детей, которые нуждались в их заботе. А мы наслаждались жизнью в Лондоне, поэтому нам было не до них. – Она откашлялась, повернула голову и посмотрела на него.
От тоски в ее глазах ему стало не по себе.
– Я рассказала тебе об этом не для того, чтобы манипулировать тобой. Я просто хочу, чтобы ты понял меня. Я не смогу спокойно жить, если ты отошлешь Доменико из дома. И я не сдамся без боя.
Он протянул руку и коснулся ее волос, желая подобрать нужные слова, чтобы успокоить ее.
– Я понимаю, – серьезно ответил он, но его слова были ложью.
Алессио прожил тридцать пять лет, не чувствуя ни капли эмоций, которые переживала Бет. Его учили быть сильным, сдержанным и сосредоточенным, и он понимал почему. Эмоции мешают здравомыслию. Они заставляли людей действовать вопреки логике.
Прижав Бет к себе, он закрыл глаза. Она вздохнула и положила голову ему на грудь.
Эта женщина, которая уже столько потеряла, была единственной ниточкой, связывающей его с покойным братом. Она изменила собственную жизнь, чтобы позаботиться о ребенке брата Алессио, потеряв женщину, которая была ей как родная сестра. Между Алессио и Доменико никогда не было таких теплых чувств.
И хотя Алессио знал, что поддается эмоциям, он все равно сказал эти слова, чтобы успокоить Бет:
– Я внесу Доменико в лист ожидания, чтобы у него было гарантированное место, но я заключу с тобой сделку. Когда придет время, мы втроем поедем в школу-интернат. Если она понравится тебе и Доменико, он будет там учиться. Если школа ему не понравится, он будет учиться ближе к дому.
