– У меня мало денег.
– Вы даете согласие на подключение? – переспросил голос.
– Да. Конечно, даю.
В глубине купола появилось мое лицо, состоящее из миллиона звезд. Спрыгнув с аппарата МРТ, наблюдаю за гигантской проекцией. Глаза, уголки губ, ямочки на щеках…
– На вашем балансе десять тысяч восемьдесят пять бонусов.
– Почему бонусы?
– Мы не принимаем деньги. Услуги компании MONO оплачиваются исключительно бонусами. Вы тратите деньги на покупки и собираете бонусы. Чем больше покупок, тем больше бонусов и тем больше снов вы в состоянии оплатить. Такая хитрость – принимая оплату в бонусах, мы заставляем людей больше тратить.
– Десять тысяч – это много? – спрашиваю, сжимая кулаки.
Мир сменил проекцию. Теперь я стою на берегу океана, и мне кажется, что MONO читает мои мысли.
– Все зависит от выбранного сна. К примеру, есть сны, которые можно смотреть вечно и недорого, а есть и такие, что простым смертным не по карману. Сегодня вам представится возможность получить ответ на волнующие вас вопросы.
– Мне будет доступен каждый сон или есть ограничения?
– Да, каждый, за исключением «особенного сна».
– Что в нем такого особенного?
– К сожалению, я не вправе вам об этом рассказать.
– Я могу идти?
– Да. Приятных сновидений!
Из ниоткуда появилась дверь. Длинный коридор привел меня к выходу. Когда я оказалась на улице, мне захотелось петь, танцевать, бежать вприпрыжку. Во мне бурлила неведомая сила, она наполнила кончики пальцев, руки, шею и затем огнем прокатилась по всему телу. Мир больше не казался безликим. Привычные цвета изменились, наполняя детали ранее неуловимыми полутонами. Солнечные зайчики искрами заиграли в зеркалах небоскребов и, разлетевшись по городским улицам, разогнали полуденные тени. Прохожие. Глаза – миллионы, миллиарды глаз, не похожих друг на друга вселенных. Улыбаются, подмигивают, беззаботно шагают по своим делам.
Восторг понемногу отступил, и ему на смену пришла тревога. Я вдруг вспомнила о красном маркере и о том, что мне нужно посетить врача. Шагаю по пути в неизвестность и с тревожными мыслями опускаюсь в метро.
Мне нужно с кем-то поговорить, поделиться навалившимися страхами. Но рядом нет никого, только чужие, одинокие люди, такие, как я. Гоню прочь тревожные мысли, убеждая себя в том, что это ошибка и там ничего нет. Мой мозг не болен, это злая шутка, пустяк, недоразумение.
В тот день я познакомилась с доктором Филиппом. Он долго изучал меня и картинку на своем мониторе. Кому-то звонил, задавал вопросы, потом оставил меня одну, а когда вернулся, присел напротив и, заглянув в глаза, спросил:
– Милая, у вас есть медицинская страховка?
Страховки не было, только талон на разовое посещение врача. Откуда у меня страховка? В наше время иметь медицинский полис могут позволить себе только очень богатые люди. А кто я? Призрак, тень. Мне стало себя жаль.
– Что со мной?
Он взял мои руки в свои.
– Милочка, у вас очень редкая и опасная опухоль. У вас бывают головные боли?
– Бывают, – признаюсь, – нечасто, но иногда такие сильные, что таблетки не помогают.
– Я выпишу вам рецепт на хорошее обезболивающее, но вы должны подумать, где взять деньги на операцию. Дело серьезное, и медлить с этим нельзя.
– Сколько у меня времени? – Мой голос дрожал.
– Не много.
– Если я найду деньги, вы мне поможете? И о какой сумме идет речь?
– Примерно сто тысяч, простите, но это очень сложная операция.
– Есть что-то еще, о чем я должна знать?
Он помолчал, обдумывая и подбирая правильные слова.
– После операции вы потеряете память.
– Память? – переспросила я, не скрывая удивления.
– Да, есть большая вероятность, – подытожил доктор Филипп, затем встал и, подойдя к столу, достал из ящика тетрадь. – Возьмите. Напишите себе послание.
– О чем?
– Обо всем, что вы желаете помнить.
– Обо всем?
– Да.
Я открыла тетрадь и попыталась сосчитать страницы.
– Я могу писать только о хорошем или стоит написать и о плохом?
– Если в вашей жизни было что-то плохое и оно вам дорого, вы обязаны рассказать себе об этом. Человек как сосуд, и этот сосуд со временем наполняется воспоминаниями. Чем больше мы помним и принимаем – наши взлеты, падения, любовь, свой или чужой обман, глупость, безрассудство, покаяние, боль или блаженство, – тем глубже становится наш мир, наша вселенная.
– Вселенная? – мысленно переспросила я, но так получилось, что произнесла это вслух.
– Да. Как вселенная, – соглашается доктор Филипп.
– Спасибо вам, доктор Филипп, я буду писать.
– Вы сможете собрать деньги?
– Нет, не смогу. – В комнате повисло молчание.
Ком подкатил к горлу, и я помню, как мне стало тяжело дышать.
– У вас есть родные? Брат, сестра, отец?
– Отец. Но мы с ним в ссоре.
– Значит, пришло время навести мосты. Милая, вам стоит встретиться с отцом и обо всем ему рассказать. Посмотрите на меня. – Он присел на корточки и, поймав мой взгляд, продолжил: – Я знаю, все будет хорошо, идите и поговорите с ним. Вы сделаете это? Пообещайте мне.
– Нет, не знаю, не могу.
– Просто скажите: я обещаю.
– Хорошо, я обещаю.
Слова дались мне с трудом, я выдавила их из себя и, пряча тетрадь, направилась к выходу.
Безымянная
Она лежала на кровати, поджав под себя ноги и прижимая руки к груди, и рыдала. На тумбочке пылился дневник незнакомки, а ближе к краю стоял пустой стакан и блюдце с таблетками – синей и красной.
Доктор Филипп сказал, что синяя поможет уснуть, а красная проснуться. Их лучше принимать вместе и после еды. Она не могла вспомнить вкус настоящей еды. Какое-то время у Безымянной будет строгая диета. Очень непросто жить с паразитом в голове размером с крохотную вселенную. Три огромных рубца, образуя треугольник, растянулись от уха к затылку. Безымянная помнит об этой ране, потому что может потрогать ее рукой. Стоит ли верить словам незнакомки на страницах, которая называет себя Марго, или поверить себе, человеку без имени и прошлого, с неизвестным будущим? Кто она на самом деле? Безымянная не знала.
Девушка без имени и прошлого устала читать. Ей стало невероятно тоскливо. Если поверить тому, что она – это Марго, ее мир наполнится страданиями и болью. Ведь та девушка по-настоящему одинока и несчастна. Марго боится потерять свою боль, поэтому пишет об этом в послании. «Зачем было писать о своих ранах? – подумала Безымянная, свернувшись калачиком. – Ведь можно было написать, что родители до сих пор вместе. Эта ложь была бы гораздо гуманнее той правды, которую не хотелось принимать.
