Слушая собственный голос, Лео понемногу обретала уверенность. Она знала, что нужно делать и как. Она изучила все доступные справочники по косметической химии, которые смогла найти в Публичной библиотеке Нью-Йорка, вновь от корки до корки перечитала отцовские книги, встретилась с мистером Чимом, знакомым Джиа, на его фабрике в верхней части штата Нью-Йорк, и разузнала все, что можно, о различных стеаратах, которые могла использовать и которые не оказывали на глаза столь раздражающего действия, как широко применяемый стеарат натрия.
Похоже, Бенджамин слушал ее, и потому Лео продолжила объяснения:
– Я хочу использовать такой воск, который заставляет тушь прилипать к ресницам и выглядит при этом ровным и блестящим, но при этом он не должен быть настолько густым, чтобы превратиться в эмульсию. Воды же нужно добавить ровно столько, чтобы он должным образом эмульгировал, но при этом не переборщить с нею, иначе брусок высохнет, сморщится и растрескается. А стеарат, взятый в правильном соотношении, не раздражает глаза и создает пасту при добавлении воды, но при этом не потечет с ресниц от дождя… или пота, – закончила она, вновь вытирая лоб. – Проклятье, – сказала она, сообразив, что украсила лицо очередной черной полосой.
А потом она начала смеяться. На кого она похожа? Лицо перепачкано ламповой сажей, а она разглагольствует перед Бенджамином о воске, эмульгаторах и прочих вещах, в которых он совершенно не разбирается. Но она была довольна тем, что высказала ему все, что хотела, и не позволила его молчанию и самообладанию обескуражить себя.
– Если бы ваше лицо не было таким черным, я бы поцеловал вас прямо сейчас, – сказал он.
Лео резко оборвала смех. Сейчас она могла думать лишь о том, что если бы перед ней стоял Эверетт Форсайт, ему не было бы никакого дела до того, перепачкана она сажей с головы до пят или нет. Он все равно поцеловал бы ее.
– Вы ведь не ожидали услышать от меня ничего подобного? – осведомился Бенджамин и наконец улыбнулся.
– Нет, не ожидала.
– И в этом заключается одна из многих причин, по которым вы мне нравитесь, – сказал он. – Любая другая женщина на Манхэттене уже целовала бы меня в надежде, что это приведет ее к браку. И к моим деньгам. Позвольте пригласить вас куда-нибудь. Только мы вдвоем.
Лео положила брусковую тушь на рабочий стол. Ей нужно было больше времени. Она должна узнать Бенджамина получше; сейчас она чувствовала себя так, словно ухватилась за его тень, пытаясь понять, какому человеку она принадлежит.
– Я бы с удовольствием, – отозвалась она наконец. – Но только через месяц или два. Мне приходится тратить все свое свободное время на эту кашу, дабы превратить ее в нечто такое, что достойно именоваться косметикой. Как только я отнесу ее в какой-нибудь универсальный магазин, где у меня ее примут, мы с вами сможем сходить в ресторан. И отпраздновать мой успех, – специально добавила она, надеясь, что желание, озвученное вслух, непременно сбудется.
Бенджамин вздохнул.
– Ну хорошо. Я приглашу вас в «императорскую комнату» в «Уолдорф-Астории» на ужин. И вот тогда мы обязательно поцелуемся.
С этими словами Бенджамин сунул палец в расплывшуюся тушь в оловянной баночке, помешал ее, понюхал и вернул обратно на стол. И был таков.
Вся бравада Лео испарилась с ним вместе так же быстро, как крабы, вылезшие из корзин, разбегаются по улицам Чайнатауна. Она взяла в руки баночку, которую рассматривал Бенджамин, и увидела то, что видел он. Единственным положительным моментом было то, что он не стал высказывать свое разочарование вслух, но оно буквально повисло в воздухе, покрывая все таким же толстым слоем, как и ламповая сажа на руках Лео.
* * *
В конце концов осень пришла и на Манхэттен. Витрины универмага «Лорд и Тейлор» начали привлекать восторженные взгляды женщин со всего города. Парад Победы промаршировал по Пятой авеню, в нем приняли участие сотни мужчин в полном обмундировании, и все девушки из салона красоты «Красная дверь» выбежали на улицу, чтобы поглазеть на них. Влажность выдуло из города сильным ветром, и Лео уже надевала пальто, чтобы выйти наружу, и стала носить теплые платья, что было весьма кстати, поскольку они скрывали ее увеличивающийся в размерах живот и ребенка, о котором Джоан приказала ей не думать.
И вот, в конце ноября, все было готово. Ей назначили встречу в универмаге «Лорд и Тейлор», чтобы она продемонстрировала свои образцы.
Джиа и Джоан, которых познакомила Лео и которые с тех пор стали добрыми подругами, решили, что в честь столь знаменательного события они расстанутся с некоторым количеством наличных, и пригласили ее в ресторан «Ориентал» на Пелл-стрит. Они встретились в огромном обеденном зале, занимавшем два этажа.
– Нам нужен отдельный кабинет, – заявила Джиа официантке, и их провели мимо деревянных столиков, украшенных блестящими жемчужными инкрустациями, в кабинку, отгороженную от зала красными панелями, лакированными и расшитыми шелком. Над их головами светили фонарики, с которых свисали шелковые кисточки и эмалевые драконы на подвесках, сражающиеся и встающие на дыбы.
– Как здесь красиво, – прошептала Лео, с изумлением оглядываясь по сторонам.
– Настоящие китайцы ходят в «Ханг Фар Лу» ниже по улице, но я подумала, что здешний интерьер покажется тебе более впечатляющим, – сказала Джиа, когда они расселись по местам, а на небольшой сцене заиграл оркестр.
Официантка разлила чай, который имел восхитительный пряный запах. Лео удовлетворенно отпила глоток.
– Ты сделаешь заказ за нас? – попросила она Джиа. – Если не считать лапши, которой угощала меня твоя мама, других ваших блюд я просто не знаю.
– Мы возьмем китайское рагу из курицы – с такой же жареной лапшой, какую готовит для тебя мама, – и му чар сиу, то есть свинину, жаренную с грибами, рисом и острым соусом. И, может быть, закажем еще и чоп-суи со сливами и морковью, – ответила Джиа. – Что скажете?
Лео и Джоан согласились, что она сделала замечательный выбор, и на вкус он тоже оказался превосходным. Лео с жадностью поедала свою порцию – беременность лишь усилила ее аппетит. К тому же она радовалась тому, что поглощает эти восхитительные овощи и кусочки нежнейшей свинины, отправляя их своему малышу, чтобы он тоже насладился ими.
Примерно в середине трапезы Джоан подняла свою чашку с чаем.
– За тебя, Лео. Удачи тебе завтра.
– Думаю, она мне понадобится.
– Они будут в восторге от всего, что ты им покажешь.
Джиа хранила молчание.
– Ты ведь слышала, что сказал Бенджамин в тот день, когда приходил ко мне, не так ли? – обратилась вдруг Лео с вопросом к Джиа. – Или чего он не сказал.
– Я видела, как он вошел, улыбаясь, и вышел, нахмурившись, – ответила Джиа. – Только и всего.
– Он выбрал самый неудачный день для визита, – вздохнула Лео.
– Да кому какое дело, что он думает? – вмешалась Джоан. – Это ведь не на него ты должна произвести впечатление у «Лорда и Тейлора».
