Но этого не случилось. Матти молча следила за каждым шагом Алисы, пока она шла к входной двери. Они не обменялись ни словом; слова были не нужны. Если Алиса всю жизнь спрашивала себя, а питает ли мать какие-либо чувства к ней, то теперь подобный вопрос казался ей неуместным.
Закрывая за собой дверь, Алиса уже знала, куда направит свои стопы. Это могло показаться полнейшей нелепостью, но она была уверена, что там ее примут с распростертыми объятиями, по крайней мере на одну ночь. Да и идти было совсем недалеко. Всего несколько кварталов вниз по улице. Места назначения она достигла пятнадцать минут спустя, дворецкий впустил ее внутрь, и она услышала, как приятный и музыкальный голос произнес:
– Я никого не ждала сегодня. – Но стоило Лео увидеть Алису, как в голосе ее зазвучала нежность, которую девушка тщетно надеялась услышать от матери.
– Что случилось? – спросила Лео.
При этих словах самообладание Алисы рассеялось как дым. Она бросилась в раскрытые объятия Лео, не в силах сдержать слез, которые ручьем потекли у нее по лицу, чувствуя, что оказалась под надежной защитой, словно музыкальная нота, которая наконец-то нашла свою симфонию.
Глава двадцать пятая
Лео никак не ожидала давеча вечером обнаружить Алису на ступеньках своего дома, но, когда она на следующее утро заглянула к ней в спальню, это показалось самым приятным и естественным способом начать день: увидеть спокойствие на лице Алисы, столь же безмятежное, как поверхность озера перед первым порывом ветра, предвещающим шторм.
Лео прислонилась виском к дверному проему, испытывая столь внезапный и ошеломляющий прилив чувств, что даже затруднилась бы описать его. Что это было – любовь? Нет, не совсем. Это была преданность. Обожание. Она была готова сделать ради этого ребенка все, что угодно, даже не зная, является ли Алиса ее дочерью. Это было бы слишком хорошо и в то же время слишком уместно, не в последнюю очередь потому, что хоть немного сглаживало угрызения совести оттого, что она отдала своего ребенка на удочерение, а теперь убедилась, что та выросла таким прекрасным созданием.
У Лео защемило сердце, и она мельком подумала о том, сколько ударов оно еще выдержит, прежде чем откажет окончательно. Она почти не хотела искать доказательств, потому что сейчас могла просто верить, а вот если выяснится, что Алиса действительно является дочерью Фэй, то Лео утратит часть себя, заменить которую будет нечем.
Она тихонько закрыла за собой дверь и спустилась вниз, где из гостиной доносился голос Джоан. Взглянув на часы, Лео поняла, что уже опаздывает, – она задержалась наверху непозволительно долго на тот случай, если Алиса проснется и захочет поговорить.
Лео решила поздороваться, но замерла на месте, обнаружив, что Джоан играет в карты кое с кем. С особой, чьи волосы были причесаны, а лицо – накрашено. С особой, на которой был черный стильный костюм.
– Фэй? – ахнула Лео.
Фэй обворожительно улыбнулась ей.
– Ты встала с кровати, – сказала Лео, подтверждая очевидное, но она была настолько потрясена видом Фэй, сидящей в кресле, – как если бы последние семнадцать лет молчания и одиночества ей померещились, – что оказалась неспособна произнести что-либо другое.
– У меня гостья, – сообщила Фэй, кивая на Джоан.
Лео опустилась в ближайшее кресло.
– Значит, тебе стало лучше, – выдавила она из себя, мягко говоря, с большим преуменьшением.
– Раньше у меня не было для этого причины, – сказала Фэй.
– А теперь есть?
– Да.
– И какова же она? – Лео почувствовала, как страх ледяными лапами потянулся к ней и взял ее за горло, – она вспомнила свой разговор с Бертоном.
Но Фэй не ответила. Она встала и повернулась к Лео спиной. Лео перевела взгляд на Джоан, которая в ответ лишь пожала плечами.
– Она была уже одета, когда я пришла, – прошептала Джоан.
– Быть может, мне стоит выйти из дома, – заявила Фэй.
– Выйти из дома? – повторила Лео. – Но ты не можешь этого сделать. Когда ты вышла из дома в последний раз, то… – Голос у Лео сорвался, и она умолкла, пытаясь отогнать от себя воспоминания о том, как выглядела Фэй, когда Лео нашла ее после того, как та «вышла на улицу» много лет назад.
Лео покачала головой.
– Кто такая Алиса Форсайт? – Она ощутила досаду при звуках собственного голоса. Она не собиралась задавать этот вопрос вот так, без подготовки и напрямик, отчего всем стало болезненно ясно, как сильно она нуждается в ответе.
– Я уже говорила тебе, кто такая Алиса. – Голос Фэй прозвучал насмешливо и издевательски, как и всегда.
– Она не может быть твоей дочерью. Твоя дочь… – Была слишком больна, чтобы ее можно было удочерить. Она даже могла умереть. Но произнести эти слова вслух было бы непростительно жестоко.
– Если бы ты переживала о Бендже так, как ты переживаешь о Форсайтах, он до сих пор был бы жив, – огрызнулась Фэй. Но потом ее голос вновь стал медоточивым, странным образом противореча произнесенным словам. – Есть люди, которые не слишком любят тебя.
– Ты имеешь в виду себя и Матти? – осведомилась Лео, всем своим поведением показывая, что подобные пустяки ее нисколько не беспокоят.
– А большего тебе и не надо. – С этими словами Фэй вышла из комнаты и спустилась по ступенькам, после чего потребовала подать авто, как будто и не провела взаперти столько лет.
– С ней все в порядке? – спросила Лео у Джоан.
– Думаю, что да. Она вспоминала старые времена. Словно мы с ней подруги. И даже не приложилась к бутылке.
– Вот это действительно нечто невероятное, – сухо заметила Лео.
– Пожалуй, мое появление заставило ее встряхнуться и вывело из оцепенения, в которое она погрузилась. И она ни капельки не показалась мне похожей на сумасшедшую. На нее давит чувство вины. Или печаль.
– Или и то, и другое вместе. Но она быстро справилась с собой. – Лео встала. – Я должна разыскать ее.
Джоан покачала головой.
– Она взрослая женщина, Лео. Оставь ее. Довольно терзаться чувством вины.
Лео закрыла глаза, усилием воли прогоняя образ Фэй, разодетой в пух и прах и готовой вновь пуститься во все тяжкие.
– Мне нужно поговорить с миссис Паркер.
– Она будет все отрицать. Таким заведением нельзя управлять долго, рано или поздно полиция доберется до тебя. Я имею в виду, то, чем она занималась, было незаконным. Нельзя зарабатывать на этом деньги. Стыд и позор, потому что ее роддом был одним из самых чистых и опрятных. К тому же я сомневаюсь, что миссис Паркер – ее настоящее имя.
Лео открыла глаза.
– А та медсестра, которая работала в тот день в палате для новорожденных? Та, которая ухаживала за ребенком Фэй?
