В комнате вдруг стало слишком жарко.
– Мне нужен свежий воздух, – сказала она. – Пожалуй, я пойду прогуляюсь.
– Там такие лужи, что в них можно утонуть.
Лео выглянула в окно. Гроза и не думала стихать.
– Мы не сможем уехать отсюда до завтрашнего дня, как минимум, – продолжал Эверетт. – Мой автомобиль по-прежнему застрял, да и ваш поезд стоит на рельсах. Так что вы спокойно можете позавтракать.
– Вы были очень добры: принесли мне завтрак, уложили меня на диван, когда я заснула.
– Я хочу, чтобы вы знали: я не во всем полагаюсь на горничных, что бы я там ни говорил вчера вечером.
Лео вспомнила свою шпильку, адресованную ему.
– Туше, – сказала она, со смехом поднимая руки и делая вид, что сдается. – Я больше не буду засыпать под ваши рассказы и не стану дразнить вас тем, что у вас есть горничная, а вы не будете напоминать мне, что я сделала и то, и другое.
Он тоже рассмеялся.
– Договорились.
Лео села, отпила глоток чаю и не смогла удержаться, чтобы не спросить:
– Вы были на войне или…
– Или сидел, задрав ноги на стол, в уютной конторе в Уайтхолле? – закончил он вместо нее, насмешливо подняв брови.
– Я думала, что мы с вами заключили перемирие! – сказала Лео.
Он улыбнулся, и она поняла, что теперь уже он поддразнивает ее.
– Просто… Все дело в ваших глазах. – Не успели эти слова сорваться с ее губ, как атмосфера в комнате стала такой же унылой и мрачной, как и день за окном. – Вы выглядите таким счастливым, словно никогда не сталкивались с чем-либо, что могло причинить вам боль. – Еще не успев договорить, она поняла, какую глупость сморозила. – Извините меня, – поспешно добавила девушка, – я сама не знаю, что говорю. Пожалуй, мне все-таки лучше прогуляться.
Она поднялась на ноги, но Эверетт коснулся ее руки.
– Прошу вас, останьтесь, Леонора, – сказал он.
Сердце у Лео замерло, и ей вдруг отчаянно захотелось, чтобы это мгновение длилось вечно – когда рука Эверетта касалась ее руки, а в ней проснулись и ожили неведомые чувства, о существовании которых она даже не подозревала.
– Никто не называет меня Леонорой, – сказала она, опускаясь на свое место. – Собственно говоря, я Лео.
– Вам идет это имя, – мягко заметил Эверетт. Он прочистил горло. – Но, отвечая на ваш вопрос, – да, я воевал. Я служил офицером во Франции. Дрался на Сомме. И под Ипром.
– Вы были ранены?
– В плечо. Пуля прошла навылет. У меня остались шрамы размером с серебряную крону на груди и на спине. – Голос его прозвучал равнодушно, но Лео прекрасно поняла, что ранение было тяжелым.
– Вы уже проснулись, как я вижу? – В дверях появилась миссис Честертон с подносом в руках и двумя кружками, от которых валил пар. – Вот вам обоим еще чай, чтобы согреться. Пейте, молодая леди, у вас кости наружу так и выпирают.
При этих словах владелицы гостиницы рука Лео взметнулась к груди, накрыв острые косточки выступающих ключиц. Эверетт взглядом проследил за ее движением.
– Теперь, когда мы знаем, что вы останетесь здесь еще на одну ночь, я постараюсь найти вам комнату, мисс, – сообщила миссис Честертон. – Надо соблюдать приличия. – Она посмотрела на Эверетта, который упорно не сводил взгляда со своей кружки.
Приличия! Лео покачала головой. Кому теперь какое дело до подобных вещей?
– Миссис Честертон права. – Голос Эверетта прозвучал резко, и Лео сообразила, что слишком уж разволновалась. Вообразила обмен пылкими взглядами там, где его быть никак не могло. Эверетт Форсайт был богатым человеком; вероятнее всего, знатные дамы так и падали к его ногам. И что для него Лео Ист?
– Я вернусь за вами, когда все устрою. – Миссис Честертон удалилась, а Лео рассеянно взяла со стола колоду карт и принялась тасовать ее.
– Хотите сыграть еще раз? – поинтересовался Эверетт. – Или я могу не докучать вам, если пожелаете, – чопорно добавил он.
– Нет, давайте сыграем, – сказала Лео, сдавая карты. Закончив, она спросила: – Как же вы управляли своим универмагом во время войны?
– Собственно, я им и не занимался, – отозвался Эверетт. – Мне повезло, у меня уже был хороший управляющий. А как только мне давали отпуск, я проводил его в конторе. Да и на фронте, пока все писали своим девушкам, я строчил письма исполнительному директору.
Лео улыбнулась и машинально отложила карты в сторону.
– Значит, теперь вы наверняка рады тому, что можете руководить всем лично.
Эверетт откинулся на спинку стула.
– Собственно, я предоставил вести дела управляющему. Я знаю, что у меня есть человек, которому я могу доверять, что дает мне возможность… гоняться за мечтами, которые посещали меня, пока я сидел в окопе и слушал, как свистят над головой осколки.
– Как вообще можно мечтать в таком положении?
– Мечты – единственное, что позволяет тебе остаться в живых.
Пожалуй, он был прав. Ее мечта о Нью-Йорке вдохнула в нее новые силы и желание жить дальше.
– И о чем же вы мечтали?
– О том, чтобы открыть универмаг «У Форсайта» в Нью-Йорке. Я уверен, что в течение следующих десяти лет глаза всего мира будут прикованы к этому городу. У них нет карточной системы, и их экономике не нужно выздоравливать после войны. Я собираюсь переехать туда через пару месяцев; я уже приобрел там обанкротившийся склад, который намерен превратить в райское местечко. Я хочу, чтобы люди приходили туда, как в театр. Там женщины, которые не хотят отказываться от работы, на деньги, заработанные во время войны, смогут покупать модные вещи из Парижа, шелковые чулки, может быть, даже косметику.
– А я вечерами работала в аптеке своего отца, изготавливая косметику для медицинских сестер в военном лагере.
– Кто бы мог подумать, что под внешностью скромницы скрывается женщина, снабжавшая англичанок столь скандальными вещицами? – поддел он ее.
Лео рассмеялась.
– Однажды я услышала, как сестры жаловались на то, что нигде не могут приобрести косметику, и сообразила, что я – единственный человек во всей деревне, располагающий необходимыми ингредиентами. Вот так и получилось, что в перерывах между изготовлением линиментов и мази от ожогов я делала губную помаду и румяна. Кольдкрем. И духи. Одни мне понравились особенно, у них был такой чудесный аромат.
– Я его чувствую, – негромко сказал Эверетт.
Лео неловко поерзала на стуле и вновь заговорила, стараясь не обращать внимания на то, что между ними возникло некое притяжение, которое почему-то нагревало воздух в комнате, словно языки пламени из камина вырывались далеко за его решетку. Ведь он подсказал ей одну идею, способ решить проблему нехватки денег, не позволявшую ей открыть собственную лавку или аптеку.
