– Заходи, чего встал, – послышался из темноты голос Николая Михайловича.
Дмитрий сделал несколько шагов вперед. В кресле за столом, где обычно сидел Захарчук, вальяжно расположился Темный. Еще двое таких же стояли по сторонам, у зашторенных окон. Сзади захлопнулась дверь. Дмитрий обернулся. Двое с автоматами наизготовку встали у двери.
«Как же они друг друга различают?» – не к месту мелькнула дурацкая мысль.
– А, гражданин Зорин! – наигранно обрадовался главный Темный. – Рад вас снова видеть!
«Тот же, – подумал Дима со страхом. – Хорошо это или плохо?»
– Меня можешь называть – Майор. Перейду сразу к делу, – продолжил Темный. От показной радости не осталось и следа. – Я думал, что наша совместная работа закончится там, на Свечном. Оказалось, что это не так. Ты не понимаешь, о чем я?
Дмитрий пожал плечами.
– Нет.
– Так я и думал. Все у вас именно так и отвечают. Ну что ж. Тогда другой вопрос. Где ты был прошлой ночью?
Зорин немного помедлил, собираясь с мыслями, стараясь выглядеть страдающим от похмелья человеком. Впрочем, особенно стараться и не пришлось.
– Ну, после работы с вами я напился. Сильно. Моему отделению дали три дня выходных.
– С кем пили? Где? Когда ушли?
– Пили с сержантом Плаховым. В «Комбате». Когда ушли, не помню, но было уже поздно.
Подполковник прервал его:
– «Комбат», «Комбат». Это же на Ленина, около Главпочтамта?
Дима кивнул.
– Там же, если через Заисток, до реки недалеко? – поинтересовался Темный.
– Ну, вроде да, – неуверенно сказал Зорин.
– На реку ходили? – прямо спросил Майор.
Дмитрий пожал плечами.
– Может, и ходили, не помню. Хотя зачем нам туда ходить? Чего там смотреть?
– Так ходили или нет? – грохнул кулаком по столу Темный.
Зорин вздрогнул и поморщился, так как звук удара больно отдался в больной голове.
– Да не помню я, – страдальческим тоном сказал он. – Давно не пил, а тут нализался как свинья. Последнее, что помню, – Плахов третью бутылку заказал. И все. Проснулся уже утром, дома. Что случилось-то?
– Не твое дело! – рявкнул Темный.
Он долго разглядывал стоящего перед ним полицейского. Потом отвернулся.
– Вот до чего вы довели охрану города, господин Захарчук. Ну, подойдите, подойдите поближе.
Из темноты на тусклый свет вышел Николай Михайлович. Вид у него был как у провинившегося двоечника. Он хмуро посмотрел на Дмитрия, потом повернулся в сторону Майора.
– Полюбуйтесь, – сказал Майор, ткнув пальцем в Зорина. – Напился, опозорился. Воняет, как помойный бомж. Стыдно мне за вас, подполковник. Да и вообще, народ в вашем Томске разболтался. Давненько вас не ставили на место.
Темный встал с кресла. Он начал говорить, и с каждым словом его голос становился все громче и громче:
– У нас на реакторе произошло ЧП. На реакторе, с которого, кстати, и вы кормитесь. И я ожидал большей лояльности и желания сотрудничать от людей, которые для получения самого дорогого в нынешнем мире продукта, а именно – электроэнергии, и пальцем не шевельнут.
«Можно подумать, вы там шевелите», – усмехнулся про себя Дима.
Майор продолжал, уже переходя на крик:
– И что я здесь слышу? «Не знаю, не видел, не помню». Все вы, гниды, знаете!
Он еще раз ударил кулаком по столу.
– Охренели вы, господа томичи! Посему, пока кто-нибудь из вас, сук, что-нибудь не припомнит, мы вводим ограничение на подачу энергии. Час утром и час вечером. С вас и этого много.
Захарчук закашлялся. У Зорина от гнева потемнело в глазах.
– И здесь, – Темный ткнул пальцем в столешницу, – да-да, Николай Михайлович, именно здесь, в этом кабинете, будет располагаться новый комендант Томска. Из наших. Переходите в его полное подчинение. Скажет плясать – будете плясать. Ну, и так далее. Ясно?
– И надолго это? – играя желваками, спросил Захарчук.
– А пока кто-нибудь чего-нибудь не вспомнит, дорогой Николай Михайлович. Так что спрашивайте у подчиненных, узнавайте, созывайте совещания, устраивайте допросы с пристрастием, мне плевать. Мне надо знать!
– Да что знать-то?! – не выдержав, закричал Захарчук.
– Кому надо, тот знает, – загадочно проговорил Майор. – А вот кричать на меня не стоит, а то и этих часов лишитесь.
Подполковник замолчал.
– Вот так-то. – Темный направился к двери. – Вы пока тут приберитесь. И вспоминайте. Вспоминайте.
Темный вышел. За ним – остальные эсбээровцы. Зорин и Захарчук остались одни. Николай Михайлович вытер ладонью потное лицо. Затем резким движением открыл сейф и вытащил оттуда зеленую бутылку. Налив стакан до краев, он, не морщась, влил содержимое себе в глотку. Протянул бутылку сержанту. Тот замотал головой. Перспектива выпить что-нибудь спиртосодержащее вызывала у него ужас.
– Узнавать, спрашивать, – пробурчал Захарчук, – знать бы хоть, о чем спрашивать. Ты не в курсе, о чем он говорил?
Дмитрий постоял, глядя в глаза командиру, затем отрицательно покачал головой:
– Ни малейшего понятия, – вслух сказал он.
Захарчук замер. Сел в кресло.
– Опрос своих проводил? – громко спросил он.
– Нет еще, – ответил Зорин, – о чем спрашивать-то?
– Обо всем! – рявкнул подполковник, – Иди. Через час ко мне с докладом.
– Есть.
Дмитрий вышел из кабинета. Как и ожидал, у дверей стояли двое в черных плащах. И стояли слишком близко.
– Я пройду? – спросил Зорин, хотя ни один из Темных ему не мешал.
Спустившись на первый этаж, он застал всех своих бойцов сидящими на ступеньках.
– Стройся! – скомандовал он.
Отделение построилось в ряд.
– Слушать внимательно, – начал Дмитрий, шагая вдоль строя. – Через десять минут – общий сбор перед крыльцом здания. Нечего тут толпу создавать. За это время каждый вспоминает вчерашний день по минутам. Затем рассказывает мне. Понятно?
– Зачем? – спросил снайпер Кирилл.
– За хлебом! – заорал Зорин так, что в вестибюле стало тихо. Даже присутствующие здесь Темные обернулись.
– Разговорчики! Устав забыли?! Так я напомню! Завтра в двенадцать – зачет по внутреннему уставу службы. Кто не сдаст – к свиньям!
«И тем, скорее всего, сильно повезет», – про себя добавил добавил он.
– Разойтись! Плахов, ко мне!
Бойцы разошлись, озадаченно глядя на командира. Таким «строевым» они его еще не видели.
