Подошел Егор, и они вдвоем вышли на улицу. Перейдя дорогу, встали у старого деревянного дома. Дмитрий огляделся.
– Ну, что было? – спросил он.
– Спрашивали, где я вчера был.
– Ну, и?
– Ответил, что в «Комбате», с тобой. Нажрались, как тузики. Ничего не помню.
– Поверили?
– Не уверен. Согласись, слабая отмазка – «не помню».
– Другой нету, – сказал Дима. – А меня этот допрашивал, который старика ударил.
– Сам? – ахнул друг.
– Ага. Еще при Захарчуке. Теперь нам лепестричества будет только час утром и час вечером.
– И все?
– Ага.
– И долго?
– Долго. Пока не вспомним что-нибудь.
– Тогда, похоже, навсегда, – сокрушенно подытожил Егор.
– Пошли. Наши собираются.
Дмитрий заново построил отделение. Рядом, как будто невзначай, возник один из эсбээровцев. Выслушав от каждого вполне ожидаемый доклад, что никто ничего не знает, Зорин скомандовал «вольно» и отправился к подполковнику.
В дверях его тормознули новоявленные охранники.
– Я к подполковнику. – Дмитрий посмотрел по очереди в непрозрачные окуляры черных противогазов. – С докладом. Он меня вызывал. Ну, вы знаете.
Он хлопнул одного Темного по плечу. С рядовым составом этих «дартов вейдеров» он мог себе позволить фамильярность. Протиснувшись между ними, Зорин вошел в кабинет.
В стоящей на столе бутылке заметно поубавилось, хотя по виду Захарчука этого сказать было нельзя.
– Николай Михайлович, можно? Я с докладом.
Захарчук молча указал на стоящую рядом со столом табуретку. Дима сел. Подполковник так же молча подвинул к нему лист серой бумаги и карандаш.
– Ну, докладывай.
– Никто ничего не знает, – четко продекламировал Дмитрий, пытаясь разгадать, что задумал Захарчук.
– И это доклад?! – внезапно во весь голос заорал подполковник. – Кто тебя так учил докладывать?! В письменном виде! Ты меня понял?! В письменном!
До Димы наконец дошло, что от него требуется. Надо сказать, что здесь подполковник прошел по краю. Бумага в нынешнем мире стала крайне дефицитной вещью, и растрата ее на подобные «доклады» могла вызвать подозрение.
– Да понял я, понял. В письменном так в письменном, – буркнул Зорин и принялся быстро описывать как можно короче события прошедшего дня. Когда сержант закончил, Захарчук взял у него листок и начал читать. В процессе чтения лицо его становилось то белым, то бордовым. Было слышно, как скрипят зубы подполковника. Прочитав, он смял листок. Достав из тумбочки тарелку, положил его туда и поджег.
– Кто так пишет?! – Николай Михайлович старался говорить строго, но его голос стал отдавать хрипотцой. – Переписывай заново! Теперь нормально.
Дмитрий кивнул и стал писать о том, что в процессе допроса отделения ничего существенного не узнал. Закончив, он протянул листок Захарчуку. Тот, не глядя, кинул его в ящик стола.
– Можешь идти, – тихо сказал он. Видимо, прочитанное произвело на него сильное впечатление.
– Какие наши действия? – спросил на всякий случай Зорин.
Подполковник поднял на него покрасневшие глаза.
– Вам дали три дня? Вот и отдыхайте. Только не ходите никуда, дома сидите. Сам видите, что происходит.
Дима вышел из кабинета. Охранники у дверей расступились в стороны, пропуская его в коридор. Внизу его ждали.
– Ну чего, командир? – спросил Витя. – Чего делать велено?
– Велено отдыхать, – сказал Дмитрий. – На службу – через два дня. Рекомендовано из дому носа не казать. Все понятно?
– Так точно.
– Разойтись.
Ребята побрели на выход. Зорин с Плаховым пошли вместе.
– Захарчуку рассказал? – поинтересовался Егор.
– Пришлось, – ответил Дима. – Целую пантомиму разыграли. Там у него перед дверьми почетный караул стоит, уши греет.
– Что теперь будет?
– Да ничего не будет. – Зорин махнул рукой. – С недельку покараулят и успокоятся. Им тоже, поди, неохота каждый день сюда мотаться. Если будем, конечно, языки за зубами держать. А мы будем, верно?
– Конечно, – закивал друг. – Жить-то хочется.
Так, незаметно, они дошли до «Комбата».
– Зайдем? – спросил Егор.
– Не, хватит с меня, – замахал руками Дима. – Одни неприятности от этого бухла. Я – пас.
– А что? – стал подначивать его Егор. – Потом на реку пойдем, еще чего-нибудь найдем. О, стихи вышли!
– Да пошел ты, – беззлобно отмахнулся Зорин. – И так нашли – себе на задницу.
– Ладно, я шучу. Привет Лене.
Дима спустился к себе в подвал. Переодевшись, он вышел из тамбура и тут же споткнулся о стоящий в проходе чемодан.
– Это что такое? – громко спросил он.
Словно из ниоткуда образовалась баба Аня.
– Эт нового жильца к нам прислали.
– Какого жильца?
– А вот такого. Пришел сегодня утром, направление показал, сказал, что будет в парниках работать. Странный какой-то.
Через секунду нарисовался и сам хозяин чемодана. Высокий худощавый тип с болезненно бледной кожей и красными, воспаленными глазами. Беззубый рот растянулся в улыбке. Несмотря на то что тип старался выглядеть приветливым, впечатление он производил крайне отталкивающее.
– А, это мое, – радостно затараторил он. – Мешает? Простите, сейчас уберу. Я – ваш новый сосед. Буду жить прямо за стенкой. Правда, здорово?
Отодвинув чемодан в сторону, тип вытер ладонь о штаны и протянул ее Дмитрию.
– Саня.
Ладонь была бледной, влажной и напоминала руку мертвеца. Сдержав отвращение, Зорин пожал ее.
– Дима. Откуда ты?
– Да вот, работал в свинарниках на Черемушках, а теперь сюда перевели. Говорят, тут людей не хватает.
«Бред какой-то, – подумал Дмитрий. – Лена мне не говорила, что у них нехватка. Да и с Черема до теплиц ближе, чем отсюда. Не, тут что-то нечисто. – И тут же возникла следующая мысль. – «А уж не засланный ты казачок, а?»
– Ладно, Саня, – сказал он. – Ты располагайся. А я пошел. Устал я чего-то.
– Ага, ага, иди, – закивал Саня. – А я вижу, у вас скоро радость в семье? Ребенок – это к счастью.
Зорин резко обернулся. Саня не улыбался, а в его глазах Дима заметил ледяной холодок. А уже через мгновение новый жилец снова светился добродушием и приветливостью.
«Только попробуй к ней подойти, скотина бледная!»
