– Захарчук знал? – тихо спросил он.
– Догадывался. Насколько мне известно, он даже пытался расследование провести, комиссию сюда послать. С особыми, значит, полномочиями.
– И что?
– А ничего. Позвонили ему, сказали, что этого делать не надо. По-моему, даже подробностей объяснять не стали. Просто велели забыть – и все. Он и забыл.
Дима не верил своим ушам. Боже, что происходит в этом городе? Что происходит с людьми? Захарчука он считал чуть ли не отцом, старался во всем подражать ему. Ставил в пример остальным бойцам. И теперь узнать о нем такое! Зорину казалось, что он до этого дня жил не просто в розовых очках, а в трех розовых очках, завернутых в толстый слой ваты. И теперь этот защитный, уютный слой в одночасье сорвали, подставив голую кожу под удары отвратительной истины и нелицеприятной правды.
– А что сейчас случилось? Почему на этот раз нас привлекли? – спросил он, чтобы хоть как-то отвлечься.
– На этот раз все пошло по-другому. Раньше бегунки, как только колючку пересекали, мигом к нам бежали. Среднее время поимки составляло примерно три часа.
– А сейчас? Вроде бы с момента их побега только часов шесть прошло.
Анатолий расхохотался.
– Наивный. Так тебе все и рассказали. Ага, держи карман шире. Их неделю не было.
У Дмитрия отпала челюсть.
– Как – неделю?
– А вот так. Колючку пересекли, а к нам не пришли. Видимо, поняли, что их здесь ожидает. Пошарили вдоль границы – ноль. Даже казачка заслали в город – поспрошать, не появлялись ли новенькие. Тоже ноль. Реакторские запаниковали. Видимо, что-то у них там происходит, о чем вообще никому знать не надо. Напрягли городских, заодно решили гетто проверить. Для этого вас и позвали.
– А че ж сами не пошли?
Толя выпучил на него глаза.
– Ты чего, дурак? На фига нам самим рисковать? Мы вас в качестве живого щита взяли. Наткнулись бы на проблемы, вами бы прикрылись. Вот так.
– Ну, ты и сволочь!
– Какой есть.
Зорин чувствовал, как его, словно нашкодившего котенка, раз за разом макают в вонючую лужу. С каждой фразой Анатолий опускал его все ниже и ниже, постепенно открывая его истинное положение в этом мире.
– А что там этот Аркадьич? – пересилив себя, спросил Дмитрий. Не время сейчас было устраивать свары с погранцами, какими бы сволочами они ни оказались.
– А черт его знает, – ответил лейтенант, и в его голосе Дима услышал нотки облегчения, словно тема его отношений с Темными было для него неприятна. – Много чего болтают. Про беспредел, про убийства. Даже про каннибализм. Никто ничего толком сказать не может. Кто туда уходил, не возвращался. Был один, кого они вернули, но я тебе про него рассказывал.
– А почему его вернули?
– Так он – сын нашего Степаныча. Вот и вернули.
– А что ж вы с ними не разберетесь? У вас под носом такое творится, а вы сидите и ничего не делаете?
– А зачем что-то делать? Начнем бучу, сюда ваши понаедут, все дела тут похерят. А так мы к ним не лезем, они – к нам. Соблюдай правила – и все будет тихо. Да и реакторские не велели к ним соваться. Наверное, дела у них с Аркадьичем какие-то.
Анатолий замолчал. Дмитрий тоже не знал, что сказать. Молчание затянулось. Было слышно, как вдалеке гомонят погранцы да где-то в комнате тикают часы.
– Почему ты мне все это говоришь? Меня сейчас заберут, я же все расскажу.
Толя посмотрел на него с жалостью.
– Что ты расскажешь? Кому ты расскажешь? Захарчуку? Он сам замазан, клейма негде ставить. Да и кто поверит дезертиру, покинувшему свой пост в тяжелое для города время? Не смеши.
– Ну и зачем?
Тот наклонился вперед.
– А ты зачем в бега подался? – спросил он в ответ.
Зорин задумался, стоит ли рассказывать, а затем мысленно махнул рукой.
– Жену они мою украли. Беременную. Прямо из дома забрали, пока я по городу бегал. Я одного ихнего прижал, его ко мне подселили, чтоб следил, он мне все и рассказал.
– Что рассказал?
– На реактор они всех повезли. На работы. А ребенка моего – на опыты, как генный материал.
Анатолий откинулся на спинку кресла.
– Вот суки, – прошептал он.
Дмитрий прищурился.
– А чего это ты вдруг их так невзлюбил? На них же работаешь? И кому ты о нас сообщил? Захарчуку или своим хозяевам? Скоро нас заберут?
Его собеседник при этих словах поморщился.
– Никому я еще не сообщил. Вашим – смысла не вижу. А этим… Перегнули они палку сегодня. Чересчур перегнули. Я видел, как людей везли. В грузовиках, как скот. Только руки наружу торчали. Нельзя так. Одно дело – пропустить кого или поймать ихних же беглецов. Но чтобы так! Там еще сына нашего Степаныча везли.
– Как – везли? Он же погранец, ты же рассказывал!
Лейтенант усмехнулся невесело.
– Был погранец, да вышел весь. Он, когда от Аркадьича вернули, совсем крышей потек. Плакал постоянно, бредил, темноты стал бояться. Пока раны да переломы залечивали, думали, оправится. А потом поняли, что нет. Вот его в теплицы и отправили, от греха подальше. Если чего и сболтнет, так кто полудурку поверит? Степаныч, как узнал про парники, так аж пить перестал. Нам приказ пришел – в определенное время открыть ворота. Но как колонна показалась, Степаныч вышел наружу. Никто от него такого не ожидал. Выбритый, в форме, весь в медалях. И без ОЗК. Его пытались остановить, так он пистолет достал, пригрозил пристрелить любого, кто ему будет мешать. И знаешь, руки у него совсем не дрожали. Бывало, горлышком в стакан попасть не мог, а тут ствол тебе в лоб смотрит, как влитой, ни влево, ни вправо. И взгляд. Давно я у него такого твердого взгляда не видел. Да что там – никогда не видел. Встал он перед воротами, грудь в медалях выпятил и руку поднял, мол, останавливает он их.
– И что? – спросил Дима с замиранием сердца, хотя уже догадывался, чем все кончилось.
– Они, суки, даже притормаживать не стали. Так всей колонной по нему и проехались. Всех, кто там находился, окатило. Кто поближе стоял – кровью, кто подальше – кусочками разными. Мы, как могли, его собрали, но, по-моему, не все. Нельзя так, перегнули они.
Анатолий замолчал, вновь вспоминая прошедший день. Зорин понял, что это его шанс.
– Слушай, отпусти нас, а? Жену же похитили, беременную. Будь человеком. Их еще можно спасти. Я должен попытаться. Пропусти за калитку. Ты же сам понимаешь, что шансов у нас практически нет. Но попробовать мы должны. А лучше пошли с нами. Так шансов больше За Степаныча поквитаешься.
Тот рассмеялся.
– С вами? Ну, уж нет. А отпустить? Не могу я вас так просто отпустить.
