Плахов выпучил глаза. Его лицо стало белым, по вискам потекли крупные капли пота. Он замотал головой и с усилием вытолкнул мокрую тряпку изо рта. И завыл в голос, не в силах оторвать взгляда от чудовищного пира. Через секунду его тело сотрясли спазмы, и Егор опорожнил желудок прямо на пол перед собой.
Дмитрий от увиденного похолодел. Тело мгновенно стало мокрым от выступившего пота, голову словно сжало стальным обручем. Желудок подскочил в область шеи. Зорин инстинктивно задержал дыхание, но долго находиться в таком состоянии он не мог. Помимо его воли в нос ворвался аромат вареного мяса. Диму замутило и вывернуло прямо на собственные колени. В глазах потемнело, и он обмяк в кресле в глубоком обмороке.
Глава 11. Пленники общины
Последующие два часа Зорин и Платов провели словно в кошмарном сне. Каждый раз, поочередно выныривая из небытия, они лицезрели перед собой пьющих, жующих и веселящихся каннибалов. Про них словно все забыли, не обращая абсолютно никакого внимания. Однако их посадили во главе стола, словно специально для того, чтобы несчастные не упустили ни одной детали этого чудовищного пиршества. Открывая глаза, Дима видел обглоданные пальцы, стопы, текущий по бородам и грязным лицам жир. Его несколько раз вырвало, однако это никоим образом не помешало продолжению трапезы. То же самое творилось и с Егором. В конце концов они опустошили желудки полностью, и их просто сотрясали рвотные позывы, истощая и без того находящиеся на пределе силы.
Наконец все было съедено и выпито. Женщины убрали со стола, и друзья получили возможность отдохнуть от этого ужасающего зрелища. Гости, как того и требовали правила вежливости, некоторое время посидели за столом, разговаривая друг с другом о том о сем, а затем начали расходиться.
– Жду вас завтра! – крикнул им вслед хозяин и пошел в комнату. Его слегка покачивало от выпитого. Дмитрий наблюдал за ним в безразличном отупении. Грязный костюм химзащиты кисло вонял рвотой, связанные руки и ноги успели затечь и немилосердно болели. Зорин поднял голову и вяло спросил:
– Зачем?
Аркадьич остановился на полпути в кухню и обернулся.
– Чего – зачем?
Дима кивнул на стол, на себя, на Егора, который отрешенно смотрел в пустоту.
– Вот это все – зачем? Мы здесь зачем?
Аркадьич присел на лавку. Некоторое время он пьяно смотрел на пленника.
– Понимаешь ли, друг мой ситный. Завтра у нас праздник большой будет, в связи с особым угощением. Как ты, наверное, понял, главное угощение – это вы.
Егор нервно дернулся. Аркадьич недовольно поморщился.
– Да не парьтесь вы, расслабьтесь, подумайте о прошлом. Смиритесь, вы не первые здесь сидите. Были и посильнее, и попроворнее. Тоже дергались, грозились, купить пытались. А в итоге где оказались? В очке, на заднем дворе. Ну, конечно, после некоторой переработки. – Аркадьич хохотнул над очередной удачной собственной шуткой.
– А здесь вы, мил-человеки, чтобы нас повеселить да и самим подготовиться. Как? Сейчас объясню. Тут у нас все по-научному, не смотри, что лапти деревенские. Когда скотину забиваешь, она, знаешь ли, пугается не в меру. Неподготовленной скотина оказывается к смерти своей. Стресс, адреналин всякий выделяется. И представляешь, мясо после этого горчить начинает. Есть, конечно, можно, но все-таки. А однажды посадили мы за стол с нами одного, так, поиздеваться перед готовкой. Тот тоже дергался, блевал, орал что-то, а потом вот с таким же, как у тебя сейчас, взглядом сидел, – Аркадьич кивнул на Егора. – Тихонько так сидел, а взгляд пустой-пустой. А как мы его приготовили да попробовали, так и обалдели. Мясо мягкое, вкусненькое. – Аркадьич причмокнул и зажмурился. – Мы потом так много раз делали, всегда срабатывало. Ты вот сейчас что ощущаешь?
Дима, сидевший все это время с опущенной головой, не шелохнулся, добитый услышанным.
– Правильно, – продолжал Аркадьич. – Пустоту ты ощущаешь. Отчаяние и безысходность. Отличное сочетание. Именно то что надо. А почему? Адреналин у вас кончился. Ну, и остальные ненужные, как их, эти… Ну, вещества, короче. А сейчас я вас отвезу в другое место, там вы «домаринуетесь» до конца.
Аркадьич еще раз внимательно оглядел Зорина. Потыкал то там, то здесь пальцем. Потом подошел к Плахову. Тот при приближении садиста попытался отодвинуться и тихонько завыл. Дима понял, что еще немного – и его друг окончательно и бесповоротно съедет с катушек.
– Да, редкой упитанности экземпляры. Давненько у нас таких не было. Нам, знаешь ли, самим иной раз есть нечего, а уж скотина тем более зачастую впроголодь сидит. Худющие, только на холодец и годны. Да ты и сам сейчас все увидишь. А вас там, в Томске, хорошо кормят. Надо бы к вам как-нибудь наведаться.
С этими словами Аркадьич взялся за ручки Диминой коляски и покатил его во двор. Возле большого, крепко сколоченного амбара достал из штанов огромный ржавый ключ и начал открывать навесной замок. Наконец он распахнул створки дверей, и на Дмитрия пахнуло тяжелым смрадом человеческих нечистот и давно не мытых тел. Послышались шорох и невнятное мычание. Аркадьич взял длинную железную трубу, стоящую рядом с воротами, и с силой долбанул по висящей в проеме короткой рельсе.
– А ну, твари, по загонам, а то я за себя не отвечаю!
Торопливый удаляющийся шум показал, что угроза возымела действие. В сарае мгновенно воцарилась тишина. Аркадьич заглянул внутрь и удовлетворенно хмыкнул.
– Боятся, суки.
Он закатил Зорина внутрь и поставил коляску посреди амбара.
– Ну, ты тут посиди до утра, с коллективом познакомься. Только сильно ни к кому не привязывайся, все равно это ненадолго. Извини, развязывать не буду. Боюсь, что рельсой тебя не напугать, еще сбежишь. Перед гостями неудобно будет.
Довольно заржав, он повернулся и вышел из сарая.
– Эй, а второго когда привезешь? – крикнул Дима, видя, что Аркадьич собирается закрыть ворота.
– Второй в другом месте ночевать будет, – ответил тот. – А то вас одних оставлять – беды потом не оберешься. Так ведь? Мы здесь не дураки.
Створки ворот захлопнулись, лязгнул закрывающийся замок. Вокруг стало темно, только редкие лучики света проникали внутрь сквозь дыры и щели в стенках сарая.
Дмитрий сидел на коляске абсолютно неподвижно. Увиденное и услышанное сегодня полностью подорвало его моральные и физические силы. Мозг, казалось, сжался до размеров маленькой горошины и спрятался в самом дальнем уголке черепа, боясь пошевелиться. Не было ни мыслей, ни желаний, ни стремлений. Сейчас Зорин ощущал себя именно той пустой оболочкой из мяса, о которой только что говорил ему Аркадьич.
Тем временем пространство вокруг него постепенно оживало. Послышались шорохи, робкие шажки и бормотание. Из темноты начали выступать тощие сгорбленные фигуры. Они обступили Диму и молча стали разглядывать нового соседа. Дмитрий в свою очередь поднял голову и начал равнодушно рассматривать их.
