– Да, это был я, – горестно, словно раскаиваясь, сознался его собеседник. – Надо же было заслужить доверие. Жить-то знаешь как хотелось?
Веревки с легким шорохом упали на пол, и Зорин сжал зубы от нахлынувшей боли, которая многочисленными иголками впилась в кисти рук. Он потихонечку начал шевелить пальцами, чтобы кровь быстрее растеклась по жилам. «Только держи нож!» – мысленно умолял пленник маленького мутанта, не имея возможности сказать это вслух. Подвижность и чувствительность постепенно возвращались к рукам.
– А человека тоже пробовали? – поинтересовался Дима, аккуратно взяв нож за лезвие. Хватка с другой стороны ослабла. Зорин, не меняя положения рук, тихонько втянул нож сквозь щель и перехватил его за рукоять.
– Пришлось, что ж делать, – сокрушенно сказал старик. – Тут же ничего, кроме вон их, – старик кивнул в сторону людей, – нету. Тут либо их, либо сено радиоактивное жевать. А вы думаете, им из чего похлебку делают? То, что хозяева недоели, им отдают. Вот так сами себя и едят.
Он поднялся на ноги и отряхнул голую, дряблую задницу.
– Ладно, приятно было с вами поговорить, редко такой случай выпадает – с мыслящим-то человеком. Пойду я. А вы отдыхайте, завтра у вас трудный день, – сказал дед и засмеялся. Видимо, чувство юмора он перенял у своих хозяев.
– Может, тогда развяжете? – спросил Дима, скорее пытаясь тянуть время, чем надеясь на положительный ответ. Ему нужно было срочно придумать какой-нибудь план действий в стремительно меняющихся обстоятельствах.
– Э, нет. Не могу. Хотел бы, да не могу. Ванька ругаться будет, еще должности лишит. Хотя, признаюсь честно, вы мне очень симпатичны. Как личность и как собеседник, разумеется. Но, как говорится, своя рубашка…
И старик виновато развел руками.
– Как вас зовут-то? – спросил Зорин, видя, что его собеседник собирается уходить.
– А вам зачем?
– Ну, как. Поговорили хорошо, а имен друг друга так и не узнали. Меня зовут…
Старик замахал руками.
– Вот этого не нужно. Ни к чему это. Меня можете называть, если уж вам так надо… дядя Коля.
Дед снова отвернулся. Дима лихорадочно соображал. За окном стремительно темнело, и действовать надо было прямо сейчас. Егор долго не выдержит в одиночестве. Взвешивать и анализировать времени не было, и Зорин выпалил:
– Дядя Коля?
– Чего еще? – уже грубо поинтересовался старик.
– Дядя Коля, тут такое дело… Я, когда в доме за столом сидел, слышал кое-что.
– Чего слышал? – стоя на месте, спросил дядя Коля.
– Вас за хорошую службу освободить хотят, – быстро сказал Дима, чувствуя сам, как наивно это звучит. – Но только при условии…
– При каком условии? – заинтересованно подался вперед тот. Ага, зацепило!
Дмитрий оглянулся на бродящих вокруг людей и махнул головой, приглашая старика подойти поближе. Дядя Коля наклонился и приставил свое не чищенное годами ухо к его губам.
– Ну, говори быстрее.
– Ну, короче… – С этими словами левая рука Зорина обхватила голову старика, зажав тому рот и нос, а правая резким движением погрузила острый клинок в горло надсмотрщика. Глаза дяди Коли удивленно округлились, тело дернулось два раза, затем зрачки закатились, и старик обмяк. Дима, прижав к себе мертвое тело, огляделся. Вокруг все было спокойно. Никто не обратил на произошедшее внимания. Дима аккуратно посадил труп спиной к стене, словно дядя Коля решил немного отдохнуть.
– Голлум, ты здесь? – шепотом позвал он.
Из-за стены послышалось тихое ворчание.
– Тебя никто не видел?
Еще один короткий звук, означающий, видимо, отрицание.
– Возьми нож. – Дима просунул нож обратно в щель. – Там Егор где-то в другом сарае сидит. Помнишь Егора? Освободи его, будь другом.
– Дру-у-угом, – внезапно раздалось из-за стены. Послышался тихий шорох удаляющихся шагов. Нож остался у Дмитрия в руке.
Ладно. Зорин разрезал веревки, связывающие ноги, и стал разминать затекшие мышцы. Через некоторое время, почувствовав, что в состоянии встать, он поднялся. На всякий случай крепко сжал рукоять ножа, готовясь нанести удар любому, кто проявит к нему интерес. Но все вокруг было спокойно. Только пара дикарей равнодушно посмотрели на него. Дмитрий осторожно начал двигаться между загонами. Убедившись, что никто не собирается ему мешать, Зорин осмелел. Подойдя к дверям, он пошевелил створки. Видимо, за воротами амбара следили на совесть, в отличие от окружающего общину частокола. Створки поддались лишь на пару сантиметров. Крепкий замок звякнул в металлических проушинах. В ночной тишине звук, казалось, разнесся по всей общине. Дмитрий вжал голову в плечи и прислушался. Снаружи раздался еле слышный пьяный возглас. Затем все затихло. Пленник понял, что через ворота ему не сбежать. По крайней мере, прямо сейчас. Он медленно прошел по периметру амбара, проверяя на прочность стены, но везде его ждало разочарование – крепкие доски были намертво приделаны друг к другу.
Дмитрий сел обратно в свое кресло. Оставался только один выход – ждать, пока за ним придут, а там попытаться прорваться на свободу. Благо оружие у него уже есть.
Глава 12. Побег
Потянулись долгие часы ожидания. Не имея возможности хоть как-то контролировать время, Зорин не мог сказать, сколько просидел неподвижно в кресле, стараясь не привлекать к себе внимания бродящей вокруг толпы. Может, несколько часов, а может, несколько минут. Вокруг было тихо. Свет, проникающий через щели в стенах, постепенно гас. Наступала ночь. Диме хотелось побыстрее выбраться из этого ада.
Минуты тянулись, как густая патока. Ладонь, сжимающая нож, вспотела. Чтобы как-то занять себя, Дмитрий разглядывал обстановку и окружающих. Изнутри амбар был поделен на стойла, примерно по два квадратных метра. Пол был посыпан тонким слоем гнилой соломы. В этих стойлах сидели, лежали и стояли по четыре-пять человек. Некоторые бродили от стены к стене. Несмотря на большую скученность, люди абсолютно не обращали друг на друга внимания, словно рядом никого не было. Кто – то бездумно лежал, глядя перед собой, кто – то жевал что-то, в среднем стойле, среди других грязных тел, двое вяло совокуплялись. Причем определить половую принадлежность «любовников» было затруднительно. Почувствовав омерзение, Зорин отвернулся.
Он начал вглядываться в лица, пытаясь найти в них хоть какие-то эмоции, чувства, а может, и мысли. Но лица были тоже до отвращения одинаковыми. Тусклые, бессмысленные глаза, переломанные в борьбе за вкусный кусок и теплый угол носы, отвисшие, слюнявые губы, грязная кожа. Просто какое-то коллективное отупение. Хотя нет, один из обитателей второго стойла был определенно похож на кого-то, кого Дмитрий знал еще до Катастрофы, только вспомнить сейчас не мог. А другой был отдаленно похож на Диминого двоюродного брата, жившего в Юрге. Интересно, не он ли? А тип, сидящий в проходе, – вылитый сосед по лестничной площадке. Да что ж такое! А этот похож на отца. Да тут все похожи на людей, которых Дима знал когда-то, в прошлой жизни. Родственники, друзья, соседи.
