Медленно подтянувшись на руках, он осторожно перебрался через подоконник. Ступив на кухонный пол, присел, взяв на мушку ведущую в комнату дверь. За дверью слышались кряхтение и невнятное ворчание. Иногда до него доносились отдельные матерные слова. Он на цыпочках подошел к двери и заглянул в щель.
В комнате, где он был накануне, все было перевернуто вверх дном. Предметы мебели, посуда и постельное белье в беспорядке валялись по полу. Около окна, прикрываясь опрокинутым на бок столом, сидел Аркадьич, глядя на переломленное двуствольное ружье. Вокруг в большом количестве валялись отстрелянные гильзы. У каннибала попросту закончились патроны.
Дмитрий выпрямился и пинком открыл деревянную дверь, направив на сидящего карабин. Аркадьич, не вставая, повернул голову:
– Ну, вот и все, твоя взяла.
Он откинул в сторону бесполезное ружье.
– Хотел же я тебя мимо пропустить, была у меня мыслишка, что добром знакомство с тобой не кончится. За каким лешим ты в мой дом полез, а? Чего тебе здесь понадобилось? Двадцать лет жили нормально, устоялось все как надо. Нет, понесло тебя куда-то. Сидел бы в своем Томске, не лез бы к другим.
Внезапно Аркадьич заплакал. Зарыдал, как провинившийся школьник, громко всхлипывая и размазывая кулаками слезы и сопли по и так не совсем чистой бороде. Зорин опешил от такой реакции. Опустив автомат, он молча стоял и смотрел на бьющегося в истерике у его ног старика.
– Ну, чего стоишь! – внезапно заорал Аркадьич, резко повернувшись к нему. – Стреляй, сука, убей безоружного.
И с этими словами он выбросил правую руку вперед. Дима инстинктивно отшатнулся в сторону, и в каких-то паре сантиметров от его головы просвистел кухонный разделочный тесак. Раздался звенящий звук, и Зорин с удивлением уставился на дрожащий в дверном косяке нож.
– Сука везучая.
Дмитрий повернулся к Аркадьичу. Тот по-прежнему сидел на полу. От былой истерики не осталось и следа. Рот кривился, скрип зубов, казалось, разносился по всей комнате, а глаза горели безумной ненавистью. Каннибал начал медленно подниматься с пола.
– Сука! – повторил он. – Задушу!
Дико заверещав, он бросился на противника с протянутыми руками. Такой резкой атаки Дима никак не ожидал. Он шагнул назад, зацепился пятками за порог кухни и стал заваливаться на спину. Падая, он выстрелил два раза в сторону нападающего, не глядя, куда именно ушли пули. Упав плашмя на пол, откатился в сторону и, поднявшись на одно колено, не целясь, вслепую, еще четырежды нажал на спусковой крючок. Но все четыре пули ушли в пустоту. На Дмитрия никто не нападал. Из комнаты доносились приглушенные стоны. Зорин, не опуская ствола, подошел к двери и посмотрел. На полу, раскинув в стороны руки и ноги, лежал Аркадьич. Обе ноги его были навылет прострелены в области бедер. Каннибал корчился, прикусив губу и бессильно царапая ногтями грязные доски пола.
Дмитрий опустил автомат, понимая, что напасть людоед больше не сможет. Он почти со стыдом вспомнил тот внезапный приступ жалости, который чуть не стоил ему жизни. «Это ж надо было так обсохатиться!» – с досадой подумал он. Аркадьич поднял голову и просипел окровавленными губами:
– Ну, давай. Добивай.
Зорин покачал головой. Насчет этой твари у него имелись другие планы. Повесив оружие на плечо, он схватил людоеда за шиворот и поволок к выходу. Аркадьич в его руках задергался и застонал от боли. По полу за ним тянулся неровный кровавый след.
Выйдя во двор, Дима потащил дергающуюся жертву в сторону амбара, где содержался молодняк. Во дворе уже стояли Егор и Ленька с Вовкой. Никто из них не попытался вмешаться в происходящее. Позади них лежало тело Сергея Степановича. Дмитрий скользнул взглядом по его умиротворенному лицу.
Аркадьич, поняв его замысел, бешено задергался в его руках.
– Нет, только не это! Ты чего? Будь человеком, пристрели, но только не к ним. Они ж нелюди. Пристрели, а потом можно и к ним. Они ж живьем жрать будут. Нет, пожалуйста!
Зорин молча дотащил его до дверей амбара и бросил на землю. Аркадьич попытался отползти в сторону, но наткнулся на стоящих за ним Леньку и Вовку. Подняв голову, с мольбой всмотрелся в их глаза, но увидел там лишь свой приговор. Дима тем временем сбил прикладом висящий замок и широко раскрыл ворота. Внутри зашевелились многочисленные тела. Он вышел из амбара и снова подхватил Аркадьича за ворот телогрейки. Дотащив его до середины сарая, бросил на гнилую солому. Краем глаза заметил в углу свежие, обглоданные дочиста косточки. У дяди Коли были своеобразные похороны.
Когда Дмитрий повернулся, чтобы уйти, в брючину его штанов вцепились дрожащие пальцы. Он посмотрел вниз и встретил умоляющий взгляд бывшего тирана. В его глазах уже не было надежды на спасение. Не отпуская ногу Зорина, Аркадьич прошептал:
– Пристрели.
Дима резко выдернул ногу. Каннибал с дрожащим всхлипом упал лицом на пол. Из темноты амбара к нему уже сползались голые, грязные и тощие существа.
– Свеженький, – донеслось из одного угла.
– Жирненький, – послышалось из другого.
– Вкусненький! – закричали сразу несколько голосов.
Послышались звуки борьбы, раздираемой ткани. Аркадьич, судя по голосу, теряя последние остатки разума, истошно заорал:
– Отвалите, суки! Падлы! Пошли вон, твари! Ублюдки! Будьте вы прокляты! А-а-а!
Закрывая ворота, Дима и его друзья еще некоторое время слышали вопли пожираемого заживо людоеда. Потом крики прекратились, и из амбара доносились только влажное чавканье и довольное урчание в кои-то веки поевших свежего мяса дикарей.
Глава 14. Хозяин джунглей
Раненых каннибалов добили. Зорин и Плахов в этом уже не участвовали, наблюдая за расправой со стороны. Годы страха, отчаяния и ежедневного ожидания смерти наложили неизгладимый отпечаток на цивилизованных некогда людей. Подслеповато щурясь после сумрака амбара, бывшие пленники с глухим рычанием кидались на стонущих на земле Силантьевых. В ход шло все, что попадало под руку. Те, кому ничего не доставалось, душили своих тюремщиков голыми руками. Некоторые бросались колотить уже мертвые тела, вымещая все, что накопилось в душе. Несколько человек остались сидеть в амбаре, похоже, полностью забыв о существовании мира за деревянными стенами.
Потом изуродованные тела перетаскали в отдаленную полуразрушенную избу и подожгли. В сумрачное небо взметнулось пламя, столб искр и маслянистого дыма. Друзья одновременно отвернулись от горящего дома, против воли вспомнив опаленное туловище на вертеле. Благо в этот самый момент поднялся сильный ветер, дующий от общины, и до них не дошел запах от кострища.
После этого люди разбрелись кто куда. Кто-то пошел к своему домику – посмотреть, что от него осталось. Кто-то устремился к амбару, где сидел «молодняк», в надежде отыскать там своих детей, внуков и просто знакомых.
Дмитрий думал, что еще не скоро сможет положить себе в рот хоть кусочек какой-нибудь еды. Но, видимо, переживания последних дней несколько закалили его организм, и он с удивлением понял, что сильно проголодался.
