– Куда? – спросил телохранитель. – Домой?
Он имел в виду подмосковную резиденцию.
– В Кремль, – буркнул Юрий Филиппович, прокручивая в памяти недавние события. То, что взрыв в бункере под усадьбой Лавецкого совпал с его визитом, случайностью назвать было нельзя. Только везением можно было объяснить минутную фору, спасшую жизнь главе государства. Но при этом наверняка погибли сотрудники и бойцы группы спецназначения, и настроение президента тот факт, что он остался жив, улучшить не мог. В душе родился гнев, который не удалось нейтрализовать даже с помощью волевых усилий и травяного чая, по заверениям врачей успокаивающего нервную систему.
Приняв душ в блоке отдыха в своём рабочем кабинете на втором этаже Сенатского дворца, Юрий Филиппович вызвал начальника службы охраны.
Полковник Перекопов Нил Петрович появился в кабинете буквально через пять минут, будто его вызвали не в четвёртом часу ночи, а в рабочее время. Это означало, что он контролировал своих подчинённых, поднятых по тревоге, знал, куда направляется президент, и на всякий случай находился на рабочем месте в особом бункере под Кремлём.
Перекопов стал начальником охраны главы государства год назад, зарекомендовав себя службой в Росгвардии на посту начальника охраны её высшего командования. Уже через месяц после назначения Юрий Филиппович сделал его руководителем «Прикрытия» – секретной службы безопасности, состоящей из двух структурных подразделений: анализа социума и разработки стратегий – «Айтир», и группы активного реагирования «Оберег».
К счастью, советник президента Зеленов не входил в число командиров «Прикрытия» и сдать эту структуру спецслужбам Бильдербергского клуба не мог. Об этом Юрий Филиппович подумал с огромным облегчением, когда Гаранин сообщил ему о заговоре, ибо считал «Прикрытие» своим главным гарантом.
Перекопов никогда в жизни не занимался спортом в отличие от президента, получившего в молодости неплохую спортивную подготовку. Однако полковнику повезло с генами (как он шутил неоднократно), отчего выглядел он поджарым, стройным, сильным и в свои пятьдесят три (он был старше Юрия Филипповича на год) мог дать фору многим молодым спортсменам по части выносливости и скорости принятия решений. Говорил он мало, но веско, предпочитая обдумывать и взвешивать каждое своё слово, и Юрий Филиппович всегда с удовольствием выслушивал его советы и оценки того или иного события.
Лицо у Перекопова было типично славянское: широкоскулое, с носом-картошкой и добродушной складкой губ. В серо-прозрачных глазах полковника таилась хитринка и необычное для человека такой профессии тёплое сочувствие, будто он всем и каждому готов был немедленно оказать помощь и поддержку. Что, в общем-то, было правдой. Хотя начальником Нил Петрович был строгим и ошибки подчинённым не спускал.
Явился он к президенту в тёмно-серой куртке и таких же штанах с отутюженной складкой. Рубашки Перекопов предпочитал без ворота, но в эту ночь двадцать третьего июня на нём была синего цвета сорочка со стоячим воротником.
– Присаживайтесь, Нил Петрович, – кивнул на стулья президент. – Чаю хотите? Кофе, сок?
– Благодарю, только что выпил чашку чая, – басовитым голосом отказался Перекопов. Сел, прямой и ощутимо уравновешенный.
– Что скажете?
Глава «Прикрытия», о существовании и деятельности которого знали всего четыре человека в России, помедлил.
– Мы под контролем.
Президент налил себе гранатового сока, сделал глоток, сказал с горестным недоумением:
– Но это же кошмар, а?! С меня словно содрали скальп и залезли ко мне в голову! Сразу два человека, которым я безусловно доверял, оказались предателями! Работали не просто на западные спецслужбы, а на масонскую структуру! На Бильдербергский клуб! Куда идти, с кем работать? Кому доверять?!
– Мне, – без улыбки ответил Перекопов.
Юрий Филиппович мотнул головой, допил сок, расслабился.
– Я уже себе перестаю верить. Утром у меня будет Гаранин, командир бригады спецназначения Росгвардии, узнаем подробности. Он готовил группу для рейда в Лихтенштейн. Но по тоннелю нам теперь туда не добраться, он взорван, Лавецкий подстраховался и каким-то образом ухитрился взорвать подземную станцию.
– Я бы не стал опираться на службы Росгвардии.
– Но именно они раскрыли заговор.
– В этом деле много неясного, а Гаранин вообще был близок Лавецкому.
– Что предлагаете?
– Отправить всех причастных к этому делу в отставку и передать все материалы нашей структуре.
– Не федералам?
– Федералы будут знать столько, сколько необходимо.
– Что у нас есть помимо этого? Я имею в виду информацию.
Перекопов ушёл мыслью в себя, но не надолго.
– Конкуренты за границей пошли ва-банк. Их цель – тихий переворот в России под эгидой возвращения страны в лоно «истинной демократии». А не получится тихий – можно и громко грохнуть президента, чтобы посадить своего ставленника.
Юрий Филиппович поморщился:
– Общие слова.
– Почему общие? У нас полно центров влияния забугорных мессий, и к ним постоянно прибавляются новые, причём созданные либералами. Все, кто разваливал страну при Ельцине, остались у власти. К примеру, тихой сапой в Москве строится очередной Ельцин-центр, помимо тех двух, что уже работают на ниве «просвещения» молодёжи. Делают из неё зомби. С Запада всё сильнее веет гнилым запахом стяжательства и жажды обладания. Идёт война с русским языком. Вы просматриваете газеты?
– Регулярно.
– Практически во всех объявляются конкурсы, в том числе и очень полезные, но – на чужих языках! Обращали внимание? К примеру, в очередной раз в Казани прошли соревнования World Skills. Почему у нас этот мировой конкурс не назван по-русски?
Президент озадаченно вытер пальцы салфеткой.
– Не вижу подвоха…
– А напрасно. Вот вам ещё примеры: фестиваль брадобреев и тату-мастеров называется Barber Connect Russia и Russian Tattoo Expo. Почему нельзя было найти хороший русский перевод? Наш могучий язык вполне способен предложить любой вариант. И таких примеров я могу привести сотни!
– Это международные мероприятия…
– Да, но в нашей стране они проводятся для русских и русскоязычных людей! Почему ни в одной стране мира не слышно ни одного русского названия, даже если выступают русские творческие коллективы, тот же Большой театр или балет?
Юрий Филиппович криво улыбнулся:
– Честно, не задумывался.
– А мы регистрируем колоссальный поток иностранщины, нивелирующий родной язык. Другая отдельная тема – телевидение и Интернет, внёсшие в жизнь молодёжи тысячи тупых приколов, гэгов, ощущение вседозволенности и безответственности, утрату вкуса и способности различать добро и зло. Бороться с этим надо?
