Калёнов, включивший телевизор, чтобы посмотреть последние новости, приглушил звук.
– Добрый день, Максим Олегович, – заговорил в ухе голос Барсова. – Как обстановка?
– Полная тишина, – сказал Калёнов. – Никакого подозрительного движения. Ева на работе. Я ездил в пансионат, слежки не заметил, что в свете последних наших контактов с плохими парнями выглядит странно.
– Уверен, что враг к чему-то готовится, поэтому будьте начеку. Мы с Костей собираемся навестить Владимира Силовича в больнице, не хотите присоединиться?
Калёнов помедлил, преодолевая нежелание куда-то ехать до вечера, потом подумал, что ехать всё равно придётся, и согласился.
– Где встретимся?
– Костя заедет за вами через полчаса, он ещё в Митяеве.
– Жду.
Калёнов посидел пять минут перед телевизором, слушая диктора канала «24», сообщавшего о попытке нападения на американского президента в Турции во время официального визита, потом переоделся в джинсу и к моменту приезда Яшутина был готов выходу.
– Поднимешься? – спросил он, когда Константин сообщил о парковке во дворе дома.
– Нет, спускайтесь, – ответил лейтенант.
Калёнов спустился во двор, пожал руку вышедшему из машины Яшутину.
– На моей поедем? – спросил Костя.
– Мне потом ехать за Евой…
– Подвезу без проблем, всё равно делать нечего.
– Ладно, тогда едем на твоём аппарате.
– Этому аппарату семь лет, пора менять… – Костя вдруг замолчал, шлёпнув рукой по капоту.
Застыл на мгновение и Калёнов, получив сигнал от нервной системы, не расслаблявшейся ни днём, ни ночью.
Они обменялись взглядами, понимая друг друга без слов.
– Поехали, – сказал Яшутин, занимая место водителя.
Калёнов молча сел рядом, не сделав ни одного лишнего движения, чтобы тот, кто в данный момент посмотрел на них, не понял, что чем-то выдал себя.
– Над нами, – коротко сказал Костя, запуская двигатель. Он имел в виду беспилотник.
– Согласен, – сказал Максим Олегович, прислушиваясь к шёпоту интуиции. – До твоего приезда всё было тихо.
– В таком случае это я приволок за собой «хвост». Хотя по дороге никого не заметил.
– Они начали использовать спецтехнику, судя по всему.
– Кто – они?
– Будем разбираться. Ева обещала «глушилки» и очки с цифровым видением, к вечеру они будут у нас.
– Ладно, придётся пока делать вид, что мы ничего не замечаем.
«БМВ» выехал со двора.
– Как ты определяешь слежку? – полюбопытствовал Калёнов.
– Чуйка, – показал белые зубы Яшутин. – Всегда ощущал, с раннего детства, если кто-то на меня смотрит.
Он помолчал, пока машина выезжала на трассу.
– Эта чуйка не раз спасала мне жизнь. А вы что чувствуете?
– Наверно, такая же чуйка есть и у меня – похоже на лёгкий укол иголкой в позвоночник. Медики называют это экстрасенсорной активацией. И мне она тоже не раз помогала уцелеть.
– Майор говорил, что у него нюх.
– Значит, мы одного поля ягоды.
Помолчали, не пытаясь задирать головы и смотреть на небо. Беспилотник мог следовать за ними на любой высоте и видеть все движения пассажиров.
– Ты собирался покинуть Митяево ещё вчера, – вспомнил Калёнов. – Почему задержался?
– Помог беженцам погрузить вещи, за ними родственница из Наро-Фоминска приехала. Подремонтировал двери в доме сестры, поставил новые замки.
– Полиция не предъявляла претензии?
– Она приехала с этой бешеной дурой, когда мы уже выселились. Но всё обошлось мирно. Никто ко мне не подходил и права не качал.
– Ты всё-таки не осторожен, лейтенант. Есть в тебе какая-то дурная склонность влипать в неприятные истории.
– Ненавижу несправедливость ни в каком проявлении, – смущённо проговорил Костя. – Таким уродился.
– Йецер ха-тов.
– Что?
– У традиционных хасидов существует понятие – йецер ха-тов, то есть добрые побуждения, в отличие от йецер ха-ра – злых побуждений.
– Не знал, что я хасид, – засмеялся Костя. – Ох и получал я в детстве за этот йецер ха-тов! До пятого класса был малорослым и хилым, и колотили меня все, кому не лень.
– А после пятого класса?
– Мать отвела в спортшколу, на бокс, и уже в седьмом классе я давал отпор.
– Бокс – неплохая школа терпения.
– Я занимался им три года, а потом меня учили профессиональным навыкам адекватного реагирования. Я поступил в Краснодарский спортинститут и…
– Тебя нашли рекрутеры Росгвардии.
– Точно.
Дальше ехали молча.
Клиника Министерства обороны России № 17 располагалась в Хамовниках, на Комсомольском проспекте, и была обнесена высокой чугунной решёткой с красивым узором.
На территорию клиники машину не пропустили, точно так же как и авто Барсова, который уже ждал приятелей на стоянке у главного входа, поэтому от проходной к третьему корпусу шли пешком, болтая о погоде и самочувствии. Ещё до подъезда к больнице Калёнов сообщил майору о слежке, и Барсов в ответ заявил, что и он чует «глаза на затылке», из чего можно было сделать вывод: за всеми оперативниками группы ГОН началось серьёзное наблюдение.
Однако в палату к Гаранину на втором этаже посетителей не пустили.
В коридоре у лестничной площадки был оборудован медицинский пост, за барьером сидела перед компьютером девушка в белом халате, а у двери палаты № «02» на стуле расположился крупногабаритный молодой человек в чёрном костюме и листал журнал «Гламур».
Когда гости, уточнив, что полковник лежит именно во второй палате, подошли, молодой человек встал и преградил им дорогу.
– Сюда нельзя.
– Это почему? – удивился Барсов.
– Не велено.
Вениамин достал удостоверение майора Росгвардии.
– Полковник Гаранин – наш командир, мы просто хотим проведать и долго не задержимся.
– Не велено, – равнодушно повторил охранник.
– Промискуитет какой-то… – начал Яшутин.
Калёнов остановил его жестом.
– Кто приказал вам не пускать посетителей?
– Кто нужно, – всё тем же равнодушным тоном ответил охранник.
Калёнов покачал головой:
– Звоните своему начальству и передайте мне трубку.
– Не положено.
Барсов и Яшутин переглянулись, одновременно взяли здоровяка за руки, и Калёнов нанёс ему короткий удар-тычок сжатыми костяшками пальцев в сонную артерию на шее.
