Разговорились, наслаждаясь вкусным лакомством, придающим умиротворение в жару.
Калёнов рассказал, как он боролся с кураторами «групп смерти», через Интернет формировавшими у молодых людей с неустойчивой психикой суицидальные настроения.
Яшутин поведал историю, как охотился за ячейкой террористов ИГИЛ, засевшей в Перми. Вспомнил рассказ Барсова о рейде спецотряда «Рысь» в Турцию, где пропала одиннадцатилетняя девочка, у которой криминальные медики международного синдиката «Пэй кард» вырезали внутренние органы для продажи. История не получила огласки, но весь турецкий куст «медиков» исчез бесследно, что повлекло за собой свёртывание деятельности «Пэй кард» на территории Европы.
Как оказалось, Яшутин, несмотря на молодость, следил за новостями в российском социуме, чем приятно удивил Максима Олеговича, ежедневно читавшего газеты, в том числе оппозиционные, преданные либеральному клану правительства. Поэтому особенно искать интересующие обоих темы не пришлось.
Поговорили о распиле государственных средств в корпорациях класса «Нанотехнологии» и «Сколково», сошлись во мнении, что в России полно талантливых инноваторов, но эти инновации не востребованы, потому что их применение идёт вразрез с интересами монополистов и чиновников. К примеру, зачем применять новые и качественные материалы для строительства дорог, если ремонт дорог приносит многомиллиардные прибыли?
Подивились новой инициативе депутатов Госдумы, предложивших «срубить бабло» на «регулировке поставщиков чистой воды в столицу», что означало резкий рост цен на воду и на пластиковую посуду. В связи с этим вспомнили «креативную» идею чиновников Минсельхоза «отрегулировать сбор ягод и грибов», что заставило бы собирателей платить за собранные в лесах «биоресурсы».
Калёнов привёл пример Минздрава, предложившего собирать плату с мужчин, у которых член не достигает «оптимальной» длины.
Посмеялись.
– С оплатой сбора ягод вмешался президент, – сказал Яшутин, – почему же нынче он не вмешивается? Не даёт по рукам идиотам у власти?
– Они не идиоты, – с сожалением ответил Калёнов. – Они честно отрабатывают заказ на ползучую революцию, связанный с атакой на наши фундаментальные ценности: семью, веру, традиции. Самое отвратительное, что всё это подаётся под видом прогресса, вводится в сознание обывателя как культ свободы личности.
– Какая ж тут свобода, если молодёжь сутками торчит в Интернете? – проворчал Костя.
Калёнов посмотрел на него изучающе:
– Сам-то разве не молодёжь?
– Я – другой! – убеждённо отрезал Яшутин. – Воспитан иначе.
– Что ж, это уже неплохо. Побольше бы таких пацанов, глядишь, и отбились бы от либеральных инициатив. Что касается президента… я сам не понимаю, почему он держит при себе всю эту вшивую публику, исподволь продающую страну: всех этих орешкиных, дитрихов, силуановых, грефов, кудриных, фурсенковых, манкуртовых, голиковых, чубайсов и иже с ними. Посмотришь на их постоянно мелькающие в телеэкранах лица – тоска берёт! В их глазах нет ни сочувствия, ни мысли, одна собачья преданность владыке! Почему он им доверяет – вопрос. Для меня это удивительный феномен.
– Может, он просто боится, что его спихнут с пьедестала? – наивно спросил Костя.
Калёнов рассмеялся:
– Вряд ли, у него своя защита – федералы и его президентское «Прикрытие».
– Тогда он просто из этого же либерального болота.
– Тоже не сходится, иногда он делает правильные вещи.
– Ну, в таком случае это не его уровень – управлять таким государством, как Россия.
Калёнов выпятил губы, обдумывая слова Яшутина, с уважением оглядел его задумчиво-серьёзное лицо:
– А ты умеешь думать, лейтенант.
Костя смутился:
– Чего б я стоил как командир группы, если бы, не думая, выполнял приказы?
– Кем был твой отец?
– Учителем физики. Рано умер, инфаркт, я его почти не помню. Но мама отзывалась о нём очень уважительно. А что? Почему вы спросили?
– Вспомнил шутку: на детях гениев природа отдыхает.
Костя фыркнул, не обижаясь:
– Ну, природа отдыхает не только на детях гениев. С ещё большим размахом она отдыхает на детях чиновников и миллионеров. То и дело в СМИ описываются скандалы с мажорами и свадьбами богатеньких буратин. Я не принадлежу ни к тем, ни к другим.
Калёнов похлопал его по плечу:
– Без обид.
– Всё нормально, Максим Олегович, я иногда понимаю юмор.
Мимо прошагали, воровато оглядываясь, два парня с сумками в руках. На сидевших на лавочке мужчин они глянули с какой-то странной опаской, потоптались у шеренги берёз, шушукаясь, свернули с дорожки в кусты и исчезли.
Яшутин проводил их прищуренными глазами:
– Заметили?
– Что? – поинтересовался Калёнов, наслаждаясь тишиной и ясным летним небом.
– Эти пацаны… вам не показалось, что они напряжены?
– Пацаны как пацаны.
– Я слышал по телику, что некие злоумышленники делают в стволах деревьев этого парка дырки и закачивают туда какую-то химию.
– Зачем?
– Идёт битва за парк между местными жителями и владельцами поместий в пойме реки, желающими взять заповедные угодья под свой контроль.
– Странный способ выяснять отношения. Деревья ведь засохнут.
– Именно это и нужно богатеньким: у них появляется основание для «улучшения обслуживания природоохранных зон».
– По-моему, плохая идея.
– Пойдёмте посмотрим, куда они пошли?
Калёнов доел мороженое.
– Ещё раз убеждаюсь, что ты живёшь с осой во рту. Тянет тебя на приключения. Ладно, пошли.
Они подождали, пока мимо по дорожке пройдёт пожилая пара: женщина с седыми буклями и старичок с палочкой, – углубились в парк вслед за двумя молодыми людьми в спортивных костюмах, несущими чёрные сумки.
Однако спортсмены как сквозь землю провалились.
Поискав их в радиусе полусотни метров от скамеечки, Калёнов с Костей решили ерундой не заниматься и вернулись к главному входу в парк, где на них снова лёг липкий «взгляд в спину», означавший, что к ним действительно прицепили «хвост».
Забрались в машину.
– Мы начинаем буксовать, – сказал Костя, не торопясь включать двигатель.
Калёнов в душе с ним согласился. Барсов почему-то медлил с началом активных действий, и риск нападения неких недобрых сил на бойцов группы ГОН рос с каждой минутой.
– Может, позвоните майору? – предложил Костя, не дождавшись ответа спутника. – Чего мы ждём? Надо брать Манкуртова за жабры, добраться до масонов из грёбаного Бильдербергского клуба и уконтрапупить всех, кто одержим идеей уложить нас под плинтус.
