Книга Чары Мареллы, страница 13. Автор книги Андрей Богданов

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Чары Мареллы»

Cтраница 13

– О чем ты говоришь? А работа? И вообще – если тебя послушать, то создается впечатление, будто ты веришь во всю эту глупость.

– Дело не в том, верю ли я в нее или нет. – Ирина подумала о том, как бы поступила она сама, если бы находилась на месте Карла. Наверное, на самом деле отправилась бы домой и завалилась спать. – Главное – насколько тебя это беспокоит. Помнишь эту хохму про основное отличие мужской логики от женской?

– Не помню, – мрачно отозвался Карл.

– У мужчины спрашивают: какова вероятность того, что, выйдя из дома, ты встретишь живого динозавра? Он начинает что-то там высчитывать в уме и наконец говорит: один к миллиону. Тот же вопрос задают женщине, которая заявляет: пятьдесят на пятьдесят. Ее спрашивают: как это? Ну, а она закатывает глаза: мол, или встречу, или не встречу. Так вот, в твоем случае женский подход – идеальный вариант. Если старуха – или твое подсознание, что в принципе не имеет значения, – на самом деле имеет, что сказать тебе, то ты что-нибудь да узнаешь. Если же ты все это придумал, то хоть выспишься.

Дубинин рассмеялся шутке и, подумав, решил, что в этом предложении есть смысл.

– Но как же работа? Главред ждет от меня материал к вечеру.

– Ты же сам сказал, что материала не будет, – напомнила Ирина. – От того, что ты сидишь здесь и занимаешься самоедством, он не появится. У тебя ведь отложено что-нибудь из того, что когда-то не пошло в печать? Смело отправляй – благо твои материалы не устаревают, в отличие от моих горячих пирожков. Если будет возмущаться, скажи, что старушечьи мемуары в процессе, что будет бомба и так далее. Заинтригуй его, он такое любит.

– А если потом эта бомба так и не появится? – с сомнением в голосе возразил Карл, который не любил подобных авантюр.

– Скажешь, что фитиль отсырел. Да не переживай – в крайнем случае напишешь о прапра моего знакомого, он был крутым дядькой. Орден сфотографируешь, у него разные документы с тех времен сохранились, любовная переписка, всякие «авекплезиры» и прочее. В общем, как-нибудь выкрутимся.

Дубинин подумал, взвешивая все за и против, и согласился. Действительно, какой смысл сидеть в офисе и сомневаться в собственной адекватности, если есть простой способ расставить все по своим местам? Сердечно поблагодарив Ирину, которая только отмахнулась в ответ, театральным жестом указав ему на дверь, он вышел из здания и поймал такси. К счастью, родителей, которым пришлось бы объяснять столь неожиданный визит, дома не оказалось – и Карл, не раздеваясь, упал на кровать. Сначала он решил, что процесс засыпания займет у него пару часов, и даже подумывал о том, чтобы принять снотворное. Однако этого не понадобилось – стоило ему представить себе лицо Марии Степановны, как он тут же провалился в сон. Это произошло так неожиданно, что он не сразу понял, что спит. И только увидев перед собой знакомый офорт, мысленно присвистнул от удивления и, стараясь двигаться осторожно, прошел в столовую, из которой раздавалось позвякивание, как если бы кто-то размешивал сахар в чашке чая.

За столом сидела госпожа Мартынова, скинувшая как минимум лет восемьдесят, и с любопытством рассматривала растрепанного гостя, который не знал, как себя вести с ней – то ли как с реальным человеком, то ли как с плодом его воображения. Наконец, устав от затянувшегося молчания, девушка пригласила молодого человека присесть и улыбнулась:

– Вы все же решились. Я рада, это очень смелый шаг, какими бы ни были его причины. Что ж, приступим, месье де Бо.

Вглядевшись в молодое лицо, Карл ответил на вопрос, который в прошлый раз задал себе: изумрудные. Глаза Мари были потрясающего темно-зеленого цвета.


– Господа, господа, успокойтесь! Ваша якобы непримиримая вражда и шум, который она производит, честно говоря, уже начинают меня раздражать. – Высокий элегантный брюнет, небрежно державший в руках тонкую сигару с мундштуком, брезгливо поморщился, глядя на то, как двое мужчин размахивают руками друг перед другом. Причем если один из них, громогласный детина с резкими чертами лица, отличался гигантским ростом, отчего ему приходилось смотреть на своего визави сверху вниз, то второй роста был совершенно обычного. Светлые волнистые волосы и голубые глаза вкупе с нежным, почти девичьим овалом лица никак не сочетались с той яростью, с которой он накидывался на соперника, ежесекундно выкрикивая ругательства. Впрочем, они, казалось, ничуть не смущали его оппонента – пользуясь превосходством в росте, он периодически смотрел поверх яростно жестикулирующего молодого человека куда-то вдаль, словно того и не было вовсе, чем приводил его в еще большее бешенство. Наконец, устав от активных действий, блондин повернулся к мужчине и запоздало ответил на его замечание, при этом его тон вдруг кардинально изменился, став едва ли не елейным:

– Вы, Оскар, конечно, гениальный поэт, но вам никогда не понять русской души. Нам или все, или ничего.

– Так что же ты тогда кипятишься, Сереженька? – добродушно прогудел его оппонент. – Я тебе и предлагаю – ничего. Бери. А мне все оставь.

– Ах, ты… – начал было тот, но потом передумал и продолжил: – Я когда еще маленьким был совсем, зачитывался вашими произведениями, но сейчас понимаю, что тот же Дориан, живи он в России-матушке, никогда не кончил бы так, как в вашем произведении. Скорее всего, он и по сей день кутил бы где-нибудь у Давыдова да девок зажимал по углам.

– А душа? – выпустив облако дыма, поинтересовался Оскар.

– А что душа? Для ваших героев копание в себе – это путь к саморазрушению, а у нас все наоборот. В России это образ жизни. Мы к этому стремимся, для нас день, прожитый без душевных метаний, – пустой день, прошедший зря. Вот спросите у господина Маяковского, каким образом он сюда попал. Да, конечно, модно и красиво предполагать, будто он пустил себе пулю в сердце из-за несчастной любви. Мол, запутался – и таким романтичным образом разрубил гордиев узел. А по мне, так человеку просто не хватало сильных ощущений, вот он и решил в русскую рулетку сыграть. Вы ведь и раньше баловались этим, Володя, не так ли?

Гигант проворчал что-то в ответ и отвернулся.

– Вот видите, – улыбнулся молодой человек. – Стыдно признаться, что стрелялся по глупости. Всем ведь хочется считать себя Пушкиными да Лермонтовыми, но, пардон, далеко не каждому это дано.

– А вы, господин Есенин, как сюда попали? – поинтересовался внимательно слушавший его рассказ мужчина. – Ведь, если мне не изменяет память, у вас тоже не все однозначно.

– Эх, я бы и сам хотел это знать. – На красивое лицо набежали тучи, глаза погрустнели. – Но вот хоть убейте – ничего не помню.

– Пить надо было меньше, – мстительно процедил сквозь зубы Маяковский, все еще стоя спиной к своему извечному сопернику.

– Так я трезвый был! – Казалось, что это ехидное замечание ничуть не задело Есенина, и он лишь сокрушенно покачал головой. – Если б было так, хоть не было бы обидно. Мне уже рассказывали всевозможные версии моей смерти, но я не знаю, чему верить. Вот я в гостиничном номере, а потом бах – и я уже здесь. Может быть, у меня случился инфаркт? Или инсульт?

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация