Сергей отправился в поездку, а я начал метаться между всеми стройками, подгоняя рабочих, возмущаясь темпами строительства и самими работниками. То у них своруют выданный мной инструмент (хотя я предполагал, что сами же и воровали), то мой хороший, качественный цемент вдруг пропадёт. Доходило до смешного: я тупо стоял и наблюдал за каждой процедурой, будь то замес раствора или кладка кирпича. Горе-работники меня бесили неимоверно. И заменить эти артели было не на кого. Город строился, и строителей не хватало.
В конце концов я пошёл на хитрость. Со старшими артелей обсудил ситуацию. Пообещал, что выданный инструмент рабочие смогут оставить себе после завершения работ. Согласовали нормы в день. Если делали больше, я доплачивал по десять копеек. С такими ухищрениями темпы строительства ускорились.
Быстрее всего строился склад. Там-то особых изысков не было. Соседи на это сооружение косились с опаской, но не высказывались. Разве что Фроська иногда выходила на улицу, чтобы покричать на всю округу, как мы ей весь свет загородили.
Строительство доходного дома продвигалось медленнее.
А в начале сентября начали приходить городовые с требованием, чтобы никакого мусора на улицу не выносили и чистили пространство перед домом. Строители со «стахановской» скоростью стали заканчивать фасад. Окна, ещё не имеющие рам, заколачивали чистыми досками, подметали и тщательно убирали площадку. Потом спешно разобрали леса и перенесли их на заднюю сторону дома. Город готовился к приезду царя, и я тоже.
Письмо в Петербургскую жандармерию Серёга отправил на месте, а я послал донос в екатеринодарскую полицию. Историю крушения царского поезда мы изучили досконально и пришли к выводу, что всё же это был теракт. И пусть сам Александр III, выбравшись из разрушенного вагона, подберёт гнилую шпалу и обвинит управление железной дороги в неисполнении своих обязанностей, бомба в столовой всё же взорвалась.
Без угрызения совести мы с Серёгой сдали организаторов «Земли и воли», а также непосредственного исполнителя Подлевского, который так вовремя успел сойти с поезда и быстро исчез где-то во Франции. Была вероятность, что в крушении сыграли роль несколько факторов. И то, что поезд шёл с недопустимо высокой скоростью на опасном участке, и то, что тянувшие его два паровоза были слишком тяжелы для прогнивших шпал. Но эти факты можно было приплюсовать к основному теракту.
В прошлом варианте развития событий царская семья выжила чудесным образом. Но император получил во время крушения сильный удар по спине тяжёлой столешницей. Возможно, эта травма и стала причиной развития болезни почек, от которой Александр III умрёт через шесть лет. Пусть это был не самый идеальный правитель, но по сравнению с вошедшим на престол Николаем Вторым так и хочется воспеть царствующему Александру III «долгие лета» и оградить от покушений.
Сергей писал мне письма и выражал надежду, что успеет вернуться до 21 сентября, даты посещения императором Екатеринодара. По намёкам я понял, что клады мой друг отыскал, хотя разочарован содержимым. В сумме оба схрона принесли денег меньше, чем один прошлогодний. «Купил участок земли на Московском шоссе, – писал Сергей. – Там, где уже не будет электротехнического завода „Сименс-Гальске”».
С привилегиями ему пришлось долго провозиться. Требовался грамотный юрист, и ожидание затянулось. В ответ я написал Сергею, что не стоит тратить время в столице. Подтверждение о получении привилегий юрист может прислать и в Екатеринодар. Прошёл год с момента нашего попадания в это время, а мы, по сути, ничего не сделали.
А ведь уже этой осенью в Казани в кружок семнадцатилетнего Коленьки Федосеева, так же, как и я, исключённого из гимназии, придёт тихий, прилежный и религиозный парнишка Володя Ульянов. С этого момента марксистское движение начнёт набирать обороты. Как это предотвратить, я не представлял. Сейчас Владимир Ульянов, исключённый из университета, откровенно бездельничал и не знал, куда себя приткнуть. Не иначе скуки ради решил, что подпольная деятельность его неплохо развлечёт.
Серёга забил интересные факты в ноутбук о том, что Ульянов будет ещё три года болтаться без дела. Работать он даже не думает. Из-за брата его исключили из университета, вот парень и строчит письма с прошениями доучиться в России или за границей. Возможность сдать экстерном экзамены ему предоставят. И Ульянов получит юридическое образование. Даже станет помощником присяжного поверенного в Самарском городском суде. За полтора года работы из шестнадцати дел выиграет только два, остальные будут идти с мутными формулировками о примирении сторон и так далее. Затем Ульянов переведётся в Петербург, где уже развернёт политическую деятельность.
Под псевдонимом Иванова Ивана Сергей написал статью в «Петербургскую газету» и переслал мне вырезку. В ней он с сарказмом человека из будущего едко постебался на тему зарождающегося марксизма в России. Упомянул того же Коленьку Федосеева. Не забыл и Плеханова, руководителя сначала «Земли и воли», а затем группы «Освобождение труда».
Сам Плеханов сейчас пребывал в Женеве, где «в спокойной европейской атмосфере знакомился с последними достижениями прогрессивной научной мысли». Не, нормально так устроился! Пишет статейки на экономические темы, печатает их, рассуждает о тяжёлой доле пролетариата в России. Я дурею от такой жизненной позиции! У меня по плану постройка посёлка для рабочих, поднятие цехов, налаживание производства и распространение электричества. Пусть не совсем честно, со знанием будущего, но я реально уже что-то делаю для рабочих. А этот сидит в эмиграции и поучает.
Статья И. Иванова вызвала широкий резонанс в столице. Серёга писал, что расскажет подробности при встрече. Особенно громко по поводу Серёгиной статьи визжала газета «Неделя». А мне пришла в голову мысль самим выпускать газету. Как ни странно, но запрета на такой вид деятельности не было. Мол, это тоже бизнес. Насобирал подписчиков – не разорился. Не стали люди читать – твои проблемы. Цензура, конечно, потом будет, но мы же не собираемся пропагандировать марксизм и призывать к революционному движению.
Вернулся Серёга 16 сентября.
– Как я подгадал день?! – радовался он. – Сейчас сбегаю в «Перекрёсток» за шампанским, отметим ровно год нашего попадания. Там, кстати, не то первое, не то второе декабря. Холодрыга, наверное.
Кроме шампанского, Сергей ещё ананасов принёс и прочей иномирной закуски, включая шоколад, по которому я соскучился. Здесь-то его покупать слишком дорого.
– Серый, что там у нас по деньгам? – поинтересовался я, когда мы распили первую бутылку классического «Советского шампанского».
– В будущем?
– И там, и там.
– По кладам у нас всё неплохо получается. Чуть не надорвался, таская это золото. Немного серебра приберёг в монетах, сам знаешь, что банк обратно мне выдаст только кредитными билетами.
Мне, как сыну купца, эта система была хорошо известна. Бумажный рубль обменивался с большими процентами по сравнению с серебряным.
– Если бы не побрякушки, которые я продал ювелиру, мы, считай, ничего не заработали бы, – жаловался Сергей. – Ещё десять лет такой денежной смуты, пока Витте не введёт золото в обращение.
