– Вера, вы волшебница, фея! – восхвалял я женщину.
Она зарделась, но сбить себя с толку не дала.
– Пора, наверное, уже начинать изготовление киноаппаратов, – сообщила Вера Степановна. – Пока суд да дело, привилегии будут оформлены. Я вот задумалась, что нам не мешает наглядную агитацию подготовить после голода.
С этим я был согласен. В 1893 году выползут революционеры всех мастей и начнут обсирать царя. В том, что будет немало ошибок, я тоже согласен. Но и многое окажется сделано, о чём те активисты, естественно, умолчат. Из миллионов голодающих помощь получит примерно половина. Это и мало, и много. Умрут от голода более четырёх сотен тысяч человек. Стоит осветить всё с долей критики и с намёками, как можно в будущем изменить ситуацию в лучшую сторону.
Пришло время наведаться к Афанасию Петровичу Чернову. Пусть киноаппарат и кинопроектор ещё в чертежах, зато есть плёнка и почти готовый патент на изобретение.
К господину Чернову я отправил посыльного с письмом договориться на ближайшую пятницу. Тащить всё барахло самому было затруднительно. Я же не только плёнку, но и рулоны с чертежами нёс. Отвлекать охранников или отрывать от дел Ваську не хотел, поэтому взял с собой двух учеников из группы «А» – Мишку и Пашку.
Парни были сыновьями строителей. Каждому по четырнадцать лет. Когда в прошлом году отцы отправили их в мою школу, мальчишки поверить не могли в такое счастье. Это вам не в подмастерьях на кирпичном заводе глину месить. Хотя физический труд на развитии парней неплохо сказался. А здесь их ещё целый год хорошо кормили… В общем, размер формы им еле-еле подходил тот, что я для близнецов заказывал.
Как и большинство учеников, эти двое уроки иностранных языков не любили. И когда узнали, что можно по уважительной причине прогулять немецкий, бежали чуть ли не впереди меня. Куда и зачем мы идём, их совсем не интересовало. Главное, подальше от грамматики немецкого языка.
Первые несколько минут беседы с господином Черновым прошли в атмосфере взаимного недопонимания. Он уверял меня, что его салон фотографии в городе, а не дома. Я в свою очередь заверял, что фотографироваться на семейный портрет не собираюсь. Наконец мне позволили изложить дело. Вынув первый рулон из тубуса, я начал вещать. Красноречием меня боженька не обидел, а риторические способности я в течение года в школе практиковал. Примерно через четверть часа я осознал, что слушают меня, словно кролики удава, не только сам Чернов, Мишка и Пашка, но и все, кто был в доме фотографа на момент моего появления.
– Двадцать четыре кадра фотографии – и возникнет иллюзия движения? – выдохнул под конец моей лекции Афанасий Петрович.
– Привилегии на изобретения оформлены, – заверил я.
– А я вам зачем? – задал господин Чернов резонный вопрос.
Пришлось пояснять, что нет у меня времени всем этим заниматься. Зато могу поддержать и спонсировать любого энтузиаста.
– Николай Иванович, вы просто не понимаете, от чего устраняетесь! – И Чернов, проникшись темой, попытался уже мне внушить перспективы развития киноиндустрии.
– Весьма рад, что вы заинтересовались, – ответил я. – Готов обсудить условия контракта и найма.
Какие контракты! Этот фанат своего дела готов был работать задаром.
– Чертежи и линзы на оборудование я вам предоставлю, – снова вернул я Чернова с небес на землю. – Понадобятся ещё ассистенты, в смысле – помощники при переноске аппаратуры.
– Эти два молодых человека? – поинтересовался Афанасий Петрович.
Только теперь я оценил восторженный блеск в глазах своих учеников.
– Да, именно эти два молодых оператора будут даны вам в помощь, – заверил я.
Всю обратную дорогу в школу мальчишки молчали, явно переваривая увиденное и услышанное. Всё же в невероятно интересное время я живу и вершу историю мира. Эти два пацана не могут ещё до конца осознать, что им предстоит осуществить.
Глава 26
Мой выбор Афанасия Петровича в качестве двигателя мирового кинематографа оправдал себя на сто процентов. Он с таким рвением взялся заказывать оборудование по чертежам, что это не могло не радовать.
Мишку и Пашку я отправил в Крымскую с письмом для Веры Степановны и Артёма, которого просил мне помочь. Сопровождали ребят мои охранники. Обратно они повезут керосин для школы, хутора и на продажу. Учеников оставят у Веры Степановны до зимы. Сейчас эти четырнадцатилетние мальчишки знают больше по киноделу, чем кто-либо в мире. Я с ними провёл несколько занятий по композиции и освещению. Рассказал, как будут выглядеть изображения на чёрно-белой плёнке. Остальное – светочувствительность, проявку и прочие нюансы пояснит Вера Степановна. В общем, процесс пошёл. Извиняйте, братья Люмьер. В этот раз Россия станет первой в кинематографии.
Сергею телеграмму я послал. Нам ещё не к спеху, но пусть имеет в виду, что понадобятся помещения в Петербурге под кинозал. Он мне в ответ тоже телеграфировал. Ну, как бы… в принципе, деликатно ответил. Но смысл такой: «Не пошёл бы ты на хер со своим кино, и так дел по горло». Ладно, я пока у себя начну павильон строить. Заодно поговорю с Екатериной Михайловной, заинтересую её совместным проектом заведения под названием «кинотеатр».
Вообще-то Серёга прав, и без киноиндустрии забот хватает. На вокзале дожидаются огромные ящики с моими заказами. Прибыло это всё по морю. Затем перегружали в Новороссийске и отправляли по железной дороге в Екатеринодар. Чтобы перевезти в школу, нужно нанимать грузчиков и самому всё контролировать.
Артём приехал как раз вовремя, когда всё полученное я распаковал. Но даже с Артёмом, Болотом и Иваном собрать все машины и станки мы физически не осиливали. Ещё месяц назад я присмотрел одну мастерскую возле Скотного рынка. Заведение было убогое. Мастер с сыновьями изготавливали разную мелочовку в виде деталей для ремонта оборудования на маслобойнях или перебивались починкой навесных замков. Что-то серьёзное там не заказывали.
Я предложил мастеру работу у себя. Тот сразу не согласился, взял время на раздумывание. Наверное, не хотел от кого-то зависеть. Во всяком случае, мне пришлось идти снова и вести переговоры о разовой помощи в сборке станков, которую я оценил в три рубля. А там, глядишь, присмотрится, да и согласится остаться. Мои мастерские не сравнить с тем убожеством, где работали его мастеровые.
Артём в очередной раз назвал меня параноиком. Есть же на складе приличное оборудование, которое я прячу и боюсь доставать. Теперь у меня появилась «легенда прикрытия». С честными глазами буду утверждать, что это заказывалось и делалось в Англии и Германии. Пусть попробуют найти концы. Хотя друг заверял, что моя деятельность вообще никого не интересует.
Малую мастерскую, где занимались ученики, я оставил как есть. Зато в большой начнём расставлять станки, изготовленные сейчас и в XXI веке. Строители, помогавшие сколачивать верстаки, с интересом поглядывали на то, что происходило в большой мастерской.
