Климов Василий Семёнович, городской голова, по своим каналам быстро разузнал, кто прибыл в Екатеринодар под именем Искандера. Князь имел статус ссыльного и потому по приезде сразу встал на учёт в полиции. А те уже доложили Климову о нём. Моё присутствие рядом с великим князем вызвало некоторое недоумение у дворян, тоже бывших в гостях у головы.
– Мы с любезнейшим Николаем Ивановичем планируем организовать совместное предприятие по созданию фильмов, – решил сразу просветить всех князь. – Моя тётушка, герцогиня Екатерина Михайловна, высоко оценила господина Ситникова. Да вы, наверное, в курсе, что его воспитанникам дарованы награда и дворянство.
Эту историю народ помнил. Наконец все сложили два плюс два и то, что я являюсь опекуном близнецов, тех самых, которые производят стрептоцид!
Тут же пошли разговоры о новых лекарствах. Меня забросали вопросами. Причём на французском языке, которым я не владел. Коленька хоть и изучал в гимназии этот предмет, но занимался плохо, да и давно это было. В последнее время я больше налегал на немецкий. А тут вдруг все разом стали ко мне обращаться по-французски. Самое паршивое, что зазывали в гости. И зачем мне это? Я и без «высшего общества» неплохо жил. Одно дело – в Петербурге, другое – здесь, в Екатеринодаре. Развлекать скучающих провинциалок у меня желания совсем не было. Я вежливо отнекивался, ссылаясь на свою занятость. Причём отнекивался исключительно на русском языке.
– И чем же вы таким заняты? – пристала ко мне одна престарелая матрона.
Если бы не присутствие великого князя, я рассказал бы немного о школе. Но сейчас был вынужден обходить эту тему стороной. С ходу придумать ничего не мог. Магазин и без меня функционирует, о том, что езжу на хутор да ещё лично таскаю мешки с картофелем, точно не стоит говорить. Выбора не было. Сообщил, что сейчас крайне занят тем, что совместно с воспитанниками провожу клинические испытания нового препарата против чахотки в больницах Новороссийска.
Моё заявление повергло людей в шок.
– Любезнейший Николай Иванович, неужели это правда? – расспрашивали меня.
– Я две недели как вернулся из Петербурга. Сам профессор Романовский читал наш журнал проводимых опытов, – абсолютно честно отвечал я.
И кто скажет, что дело было иначе?
– Простите, сударь, а профессора Склифосовского вы не знаете? – поинтересовался у меня кто-то ещё из гостей.
– Да, мы знакомы. Его сын гостил у меня всё лето. Когда я повёз Романовскому документы, то и завёз Владимира Николаевича домой.
Местное общество моей персоной озадачилось окончательно. Только великий князь расположился вольготно на диване и потягивал вино. Весь его вид выражал полное довольство. Похоже, он неплохо развлекался, наблюдая за тем, как меня терзают провинциальные дворяне. В какой-то момент князь поднялся, чтобы взять с подноса другой бокал, и мельком глянул в окно.
– Это что за звери такие?! – воскликнул он.
Я моментально сообразил, что он увидел собак городского головы.
– Извольте наблюдать, ваше высочество, кавказская овчарка, – вежливо сообщил Климов.
– Это собаки? – продолжал недоумевать князь. – Мне определённо нужна такая.
– Позвольте заметить, ваше высочество, что у кавказцев густая шерсть. Им и в Екатеринодаре жарко летом. А в Ташкенте точно помрут, – встрял я быстрее, чем городской голова сообразил, как ответить.
– Пожалуй что так, – огорчился князь, разглядывая собак. – Но хороши. Николя, пойдём посмотрим ближе.
Вообще-то «смотреть ближе» собаку-охранника весом под сто килограммов я не хотел. Василий Семёнович едва заметно кивнул мне, показывая, что такое вполне возможно. Сам он тоже поспешил перед гостем во двор дома.
Кавказцы на незнакомцев сразу отреагировали. Выдали басовито громкое «бгаф», но тут же послушно сели по команде казака, державшего их на поводке.
– Ах, красавцы, какие красавцы! – ходил князь вокруг животных. – Люблю собак. Они гораздо честнее людей и преданы безоговорочно.
Кто-то из гостей, спустившись следом, начал расспрашивать, какие собаки есть у князя. Тот начал увлечённо рассказывать. Потом предложил вернуться в гостиную, где осталось на столах вино, да и обед уже скоро подадут. Меня оставили в покое, чему я был несказанно рад. Но парой слов с городским головой успел обменяться и даже предложил устроить индивидуальный показ фильмов.
Великий князь в общей сложности погулял в Екатеринодаре три дня и лишь потом перешёл к делам. Каждый из нас уже всё просчитал и прикинул. Я не видел никакой выгоды в том, что князь должен продавать нам киноплёнку. Других покупателей пока ни в России, ни в Европе нет.
Как потом оказалось, кто-то из консультантов дал великому князю немного ошибочную информацию. Николай Константинович рассчитывал пустить на производство плёнки отходы хлопкового производства – подпушек, а не нефть. Не то чтобы это было нереально использовать, но мне казалось, не те объёмы на заводе великого князя, чтобы говорить о километрах плёнки на продажу. Он же не собирается высококачественный хлопок переводить на неё.
Князь же, в свою очередь, не видел резона брать кого-то в долю. Иначе получится, что он продаёт сам себе. Где прибыль? Я посоветовался с Артёмом о продаже лицензии. Когда озвучил цену, Николая Константиновича она не устроила. Он тоже подсчитал, сколько ему нужно выпустить продукции, чтобы она окупилась и начала приносить прибыль. Я мог бы, конечно, сказать, что года через три этот товар станет популярным до такой степени, что деньги потекут рекой, но сдержался. Договорились, что пока князь купит у нас проекторы и фильмы для демонстрации в Ташкенте.
Чтобы сгладить негативное впечатление от разговора, я переключился на тему бездымного пороха. Для его производства как раз нужен хлопок. Изобретение Менделеева уже прошло испытание. Потом я посетовал, что российское военное ведомство преклоняется перед французскими технологиями и, скорее всего, открытие Менделеева в ближайшие годы не найдёт применения в армейском деле. Пользуясь знаниями будущего, я был в курсе, что так и случится. Но князь темой заинтересовался. Пусть он был далёк от петербургских интриг, но за новостями следил. Мы от души поспорили. В результате он назвал меня прекрасным собеседником. И снова резко поменял тему разговора, вспомнив, что видел фильм с участием собак.
Подкрепившись у госпожи Губкиной, мы дружно направились к Заряну. Посидели душевно. Два заядлых собачника дорвались до общей темы. Я не обладал такими глубокими познаниями в кинологии, да и выпить столько, сколько хлебали они, не мог. В результате уехал на извозчике в дом на Екатериновской, взяв с Заряна слово, что с Николаем Константиновичем ничего не случится. Великий князь забавлялся самой ситуацией, что распивает вино с городовым. Какого-то щенка он себе всё же выпросил. Не могу сказать точно какого, я на тот момент был уже сильно пьян.
Маруська моё состояние оценила с первого взгляда и проводила в спальню, прошипев за спиной, что господин без тётушкиного пригляда совсем от рук отбился. Раньше не пил, девок распутных не водил, церковь каждое воскресенье посещал и так далее. По многим пунктам я был с ней согласен, кроме распутных девок. Но пререкаться сил не было. С трудом разделся и рухнул в кровать.
