Эта бездонная финансовая яма тянула денег немерено. Восемнадцать иллюзионов столицы работали только на то, чтобы обеспечивать деньгами комплекс будущих заводов и рабочий посёлок при нём. Отстроены две трёхэтажные «хрущёвки». И ещё будут строиться. Условия в домах самые примитивные. Топят печами, таская дрова на третий этаж. Летом готовят на керосинках. Зато имеются водопровод и водонапорная башня, снабжающая всю территорию завода и дома. Пока потребление воды минимальное. Заселён только один дом. А ещё я сегодня у ворот пригрозил всем опоздавшим, что если их уволят, то с квартир придётся съезжать.
Пока я разгребал дела на заводе, нанимал персонал, следил за погрузкой материалов и гонял тех немногих имеющихся рабочих, близнецы увлечённо готовили статью для журнала о вреде никотина. С восторгом описывали своё посещение морга и то, какой Афанасьев отличный специалист в своей области. Патологоанатомом Михаил Иванович был первоклассным. А ещё и хорошим исследователем. Меня удивило, что он раньше не заметил очевидное. Сам же Афанасьев признался, что в последнее время в морге тел здоровых людей наблюдать ему не доводилось. Разве что совсем маленькие дети, но их редко отдают патологоанатому. Горожане этого времени подвержены ряду заболеваний. И влияние никотина на лёгкие не самое серьёзное, что можно обнаружить внутри пациентов морга.
Наша совместная статья называлась «Изучение влияния никотина на лёгочную ткань». От себя я тоже немного добавил, что не мог отследить патологоанатом. Указал, что при резком отказе от курения у человека в первое время может усилиться кашель. Делать рисунки тоже пришлось мне самому. А затем ещё размещать этот заказ в мастерских. Только литографией можно было достоверно передать оттенки и изменения в лёгких. Дорогие иллюстрации получились. Но речь шла о здоровье, и я не экономил. Для людей со слабыми лёгкими, живущими в Петербурге с его и без того не самым хорошим климатом, статья в журнале могла что-то изменить к лучшему.
Я очень засомневался, что моя пропаганда гигиены и здорового образа жизни доходит до широких масс, когда 21 октября всё же прочитал в газете некролог, извещающий о кончине Петра Ильича Чайковского. Конечно, теперь появился ещё один повод для написания статьи о кипячении сырой воды, но как-то грустно осознавать, что я не пришёл-таки, не постучал в дверь, не предупредил. Рисунок для портрета в журнал взял из той же газеты. В статье высказал соболезнования по поводу утраты, припомнил заслуги композитора и – опять двадцать пять – высказался о холере. Если быть объективным, то не только от холеры спасёт кипячение воды. Сейчас всякой заразы хватает. Чем крупнее город, тем больше вероятность подцепить что-то из кишечных или кожных инфекций.
С удивлением я узнал, что в мае Русское общество охранения народного здравия открыло первую Всероссийскую гигиеническую выставку, почётным председателем которой являлся великий князь Павел Александрович. В октябре выставка ещё продолжала работать, и я её посетил. Как-то моё понимание гигиены всё же значительно отличалось от того, что было представлено на Манежной площади. Общество трезвости (оказывается, есть и такое в XIX веке!) представляла чаеторговая фирма, располагалась она в двухэтажной сборно-разборной даче. Другим сюрпризом было то, что этот домик собрали финны. Всем посетителям сообщали, что эту дачу уже приобрёл Александр III.
Отдел Министерства путей сообщения тоже участвовал в выставке, уложив железнодорожные пути, на которых стояли десять вагонов. Имелись и духовой оркестр, и ресторан, и буфеты. Только сама гигиена была освещена слабо.
Серёга вернулся из Кривого Рога, как раз когда журнал был напечатан и вышел в продажу. Пользуясь своим знакомством с именитыми врачами, я выпросил несколько адресов и разослал несколько номеров по почте. Не знаю, будет ли их читать герцогиня Екатерина Михайловна, но Захарьин точно прочитает. Он даже спрашивал о новом номере. В бандероль для профессора Захарьина я вложил письмо с пожеланием увидеть его статью в журнале. Не то чтобы я так жаждал её получить. На самом деле я банально и довольно грубо льстил. Мне нужны связи в высших кругах столицы, так почему бы не использовать моё знакомство с профессором? Не самый плохой способ их заиметь.
Серёга напомнил мне, что нужно разделить зрительскую аудиторию в иллюзионах. Пока его посещают все подряд. Но уже пора делать фильмы или мультфильмы для детей. Например, сказку «Конёк-горбунок» или «Золотую рыбку». Вот с такими творческими планами я и был отправлен домой.
Всю дорогу рисовал раскадровку, развлекая близнецов. Те с удовольствием почитали стихотворную сказку, заверили, что такой мультфильм очень понравится не только взрослым, но и детям. Только нужно подобрать хорошего декламатора для чтения текста.
О том, что кино может быть звуковым, я благоразумно промолчал. Вере Степановне и без того забот хватает, она переправляла малыми партиями изониазид в Екатеринодар. В школе охрана получше. Артём собирался всё это забрать в Петербург. Как только получим официальное разрешение, сразу начнём продавать препарат врачам. Какую они запросят цену и каких именно больных выберут в первую очередь, не нам решать.
Доучивать начальников цехов Артём планировал уже на заводе. Из первого набора школьников можно было забрать восьмерых, которым исполнилось семнадцать лет. Выбрали тех, кто интересовался техникой. Химикам я тоже пообещал работу в Петербурге, но вначале они должны пройти практику в Крымской.
– Делай сейчас упор на электриков, – рекомендовал мне Артём. – Болот, конечно, подтянет ребят в мастерской, но тебе проще перекинуть часть забот на учителя физики.
На Ваську я думал вообще всю школу повесить. Именно по этой причине в этом году новых учеников не брали. Я предполагал, что меня вызовут в Петербург, когда изониазид вылечит первых именитых пациентов.
Артём собирался сам, собирал мальчишек, упаковывал багаж, а я быстро пробежался по знакомым. Заглянул в первую очередь к Павлине Конкордиевне. Родственница была плоха. Маруська сообщила, что было улучшение. Тётушка даже ходить начала. А потом, по словам доктора, случилась грудная жаба – стенокардия в привычном мне названии. Тот нитроглицерин, что я оставлял, помог, но Маруська не сразу о нём вспомнила. Весь день я провёл в доме на Екатериновской, слушая Маруськины причитания и поглощая то блины, то оладушки.
В магазине дела шли неплохо. Ассортимент у нас не сильно менялся. Варьировался только от сезона. Для Петрова стало неожиданностью, когда раскупили вязаные шапки. Стоили они недорого, но в прошлом году их мало кто брал. Зато наши ученики в демисезонный период ходили в таких шапках. И видимо, повлияли на городскую моду. Молодёжи понравилось носить такие головные уборы, а мастерская вязальщиц быстро сориентировалась на появившихся покупателей.
Мария в доходный дом приходила, и не раз. Но меня в городе целый месяц не было, а у Петрова были строгие инструкции. Да и ключи от личных апартаментов я не оставил прислуге. Зачем убираться, если меня не будет?
В аптеке тоже проблем не наблюдалось. Много народа спрашивало стрептоцид, но всем сообщалось, что его получает только Общество врачей. От них, кстати, было письмо. Тот самый стрептоцид и просили. Мне срочно требовался секретарь, чтобы отвечал на послания. Или секретарша, как у Серёги Груша. Нужно будет у госпожи Губкиной поинтересоваться на этот счёт.
