Пенелопа с радостью кинулась выполнять просьбу. Наконец-то ей поручили что-то понятное! Дети обступили Бетонщика и скакали от радости, а сам он выглядел вполне довольным, но в глубине души ей было немного стыдно, что она так его испачкала.
– Ты очень выручила меня, Пенелопа, – сказал он, похлопывая ее по плечу. Во взгляде его светилась благодарность, и ни намека на то, что он задавался вопросом: а что же все-таки произошло. Питч схватил с блюда последнюю зефирку.
– Эй, пора делать ноги! – крикнул он с набитым ртом. – А не то они потребуют продолжения!
14
Слишком много информации
– Ухохочешься! Обычно у папы получается не так смешно, – хмыкнул Питч, плюхаясь на кровать. Войдя в комнату, Пенелопа замерла. Куда это она попала – в спортзал? Или, может, в бальный зал? Нет, тогда бы здесь было больше свободного места… В огромной комнате Питча помещался роскошный письменный стол, резной шкаф, изящная этажерка, доверху набитая игрушками, несколько коробок с разными гаджетами, компьютер, два ноутбука, сто миллионов книг, гамак, пианино, два кресла, диван, трехъярусная клетка для морской свинки, аквариум, небольшая шведская стенка и турник.
– Может, у вас и бассейн есть? – спросила Пенелопа.
– Конечно! В подвале. Но он такой крохотный, что пришлось установить в нем противоток, иначе от одной стенки до другой было бы всего пять гребков.
– Вот как, – пробормотала Пенелопа, подойдя к окну. Из него открывался вид на окрестности – правда, ее драконьего дома было не видать, его закрывал холм, но верхушку бука разглядеть было можно.
– Ты уже что-нибудь выяснила? – поднявшись, Питч повис на турнике. – Ты же поэтому пришла, разве нет?
И он сделал сальто.
Пенелопа, все так же глядя в окно, ничего не ответила.
Питч крутанулся вперед, потом назад и сделал в стойку на руках. Зависнув на несколько секунд, он качнулся вперед и, сделав еще одно сальто, приземлился рядом с ней.
– Или ты так ничего и не разузнала? И зашла просто так?
Оторвав взгляд от окна, Пенелопа посмотрела на одноклассника и поняла, что он чего-то ждет от нее. Но чего? По-видимому, ответа. В голове у нее кружил целый рой мыслей. Их забавный отец, едва не провалившееся представление, огромный дом, куча дорогих вещей, которые были у Питча, этот потрясающий вид из окна… Пенелопа чуть не забыла, за чем пришла.
– Э-э… Ах да! Вот что я хотела спросить… – начала она. – Скажи, у тебя не бывает так, что ты уже заранее знаешь, о чем тебя попросит мама? Еще до того, как она к тебе обратится?
– Разумеется! Да в общем, всегда, – усмехнулся Питч. – Она скажет либо «Убери в комнате!», либо «Убери в комнате немедленно!»
– Нет, я не это имею в виду, – покачала головой Пенелопа. – Скорее что-то вроде тех голосов, что ты слышал на футбольном поле. Которые говорили тебе про Куку, Черную Топь, про меня и игрушку. Может, бывало так, что ты слышишь, как с тобой разговаривают родители или сестра, хотя в реальности они еще ничего не произнесли?
– Послушай, Пенелопа, – опустился в кресло Питч. – Я тебе еще утром сказал, что ничего такого я не умею. Может, ты умеешь? Не знаю. В конце концов, с таким отцом, как у тебя…
– Что тебе известно о моем отце? И от кого? – подскочила она к нему.
– Да я почти ничего и не знаю! Папа как-то раз рассказывал, что он – в смысле, Леопольд Говиндер, – пока был жив, время от времени выполнял для него разные поручения по делам фабрики. И очень жаль, что его больше нет. Не только потому, что они отлично ладили, но прежде всего потому, что он был самым умным и изобретательным сотрудником за всю историю «Интермикса».
Узнать, что Бетонщик так хорошо отзывался о ее отце, было приятно. Пенелопе хотелось сказать Питчу, что ее отец на самом деле не умер… Но тогда пришлось бы признаться, что он просто сбежал, а этого она делать не собиралась. Она еще не решила, какая из этих двух версий нравится ей больше – та, в которой у нее милый, добрый, но давно умерший отец, или та, в которой отец жив и здоров, но не желает иметь с ними ничего общего и только присылает им дурацкие деньги в гадких серых конвертах. Пенелопа почувствовала, что очень устала.
– Думаю, мне пора, – сказала она и направилась к двери. Питч проводил ее.
– Увидимся завтра в школе, – сказал он на прощание.
Кивнув, она поспешила через сад к ограде, где стоял ее велосипед.
Ветер, подув ей в лицо, унес усталость. И хотя Пенелопе по-прежнему было невдомек, откуда взялись те голоса, что слышал Питч, зато она познакомилась со всей его семьей.
– Да, роль семьи нельзя недооценивать, – раздался внезапно голос дороги.
Пенелопа чуть не свалилась с велосипеда, но потом взяла себя в руки и улыбнулась.
– О да! Тебя, дорогая дорога, и всё твое семейство точно нельзя недооценивать!
Громыхнув, дорога пробурчала что-то невнятное, что можно было расценить как «Нет у меня никакого семейства, я сама по себе».
Пенелопа задумалась, не стоит ли сказать ей пару ободряющих слов.
– Ты вовсе не одна, – принялась утешать она дорогу. – На свете столько других дорог! Постоянно появляются новые! Всюду вечно строят, роют, мостят, кладут асфальт…
– Глупости! Нет никаких других дорог! Это всё я!
Пенелопа нахмурилась.
– Ты когда-нибудь видела дорогу, которая начинается и заканчивается прямо в поле? – спросила дорога, но ответа на свой вопрос дожидаться не стала. – Всякая дорога сливается с другой дорогой. Все они связаны. Все едины.
Пенелопа заговорила:
– Да, конечно. Но…
– Поэтому нет никаких других дорог! Все они – это я! – громыхнуло вдалеке, и голос смолк.
– Ну, хорошо, хорошо, – пробормотала Пенелопа. – И я, Пенелопа Говиндер, тоже одна-единственная! И голова у меня одна. Поэтому на сегодня для меня уже слишком много информации!
15
Практика, практика и еще раз практика
С каждой неделей становилось всё теплее. Весну сменило лето. Иногда уже в восемь утра солнце припекало так немилосердно, что Пенелопа предпочитала добираться до остановки через болото, потому что в лесу было хоть немного прохладней – даже если при этом приходилось жертвовать беседами с дорогой. Хотя в это время дорога, как правило, еще крепко спала. А потом уверяла, что всю ночь не смыкала глаз и вся извертелась.
Большинство соседских детей в такую жару почти каждый день собирались у лесного озера, плавали наперегонки, подначивая друг друга, ныряли в камыши, и рассекали воду, оседлав скользкие поваленные деревья. Устав, они ложились на траву в тени высоких сосен, пили колу, лимонад и ели мороженое.
