– Угомонись, Фелльзейфер. Я его чую, он не мог уйти. Полезай в яму, разберись, что это, а я осмотрю участок.
– Я?! Почему я? Сам полезай! – Рыбьеглазый в панике схватился за голову, обмотанную черным тюрбаном.
– Ты что, боишься, что он у тебя последнюю рыжину высосет? – прошипел Серж. Почесав одну ногу о другую, он подошел ближе. – Это ты хотел провернуть всё завтра. Ты мерил вчера длину его волос! Если б я знал, что ты халтуришь, ни за что бы не оставил крышку открытой.
– Да как ты смеешь обвинять меня! Это я халтурю? Я всё делал как обычно! – взвился Фелльзейфер, отскочив от своего напарника.
– Да? И как же так вышло, что Говиндера больше нет, а вместо него в яме гора каких-то гигантских клубней? А? Как это вышло, я тебя спрашиваю? Значит, его волосы успели отрасти. Других вариантов нет. Значит, к нему вернулась сила, и теперь он над нами издевается.
Рыбьеглазый промолчал. Взглянув на клубни, он прищурился. Ему показалось – или совсем недавно они все-таки были поменьше? Вытащив из кармана телефон, он быстро набрал код. В стене ямы появилась лестница и, раскладываясь, стала опускаться вниз.
Серж помчался за угол, проверить, заперты ли ворота.
Фелльзейфер быстро спустился в яму. Достигнув дна, он затрясся – до чего здесь было холодно! Сделав шаг к стремительно разраставшемуся корневищу, он приподнял его за один конец. Дзынь! Под ноги ему выкатился противоглаз.
– Это что у нас тут такое? – пробормотал он, нагнувшись, чтобы поднять коробочку. – Да это же… Серж! Серж! Иди сюда скорей! Смотри, что я нашел!
На мрачном лице Фелльзейфера мелькнуло нечто вроде воодушевления. Все, что имело хоть какое-то отношение к технике, оказывало на него гипнотическое действие. Глядя на шкатулку, на мгновение он даже забыл, зачем сюда спустился. Недолго думая, он нажал на ржавую кнопку.
– Ну и что у тебя там? – Мужчина в костюме пересек лужайку и склонился над ямой. – Фелльзейфер, где ты? Черт бы тебя побрал!
Он принялся озираться по сторонам.
– Не волнуйся, Серж, я всё еще здесь, внизу! – хотел крикнуть рыбьеглазый, но с губ его слетело только еле слышное «С-с-ст!». Он принялся давить на кнопку в надежде, что его снова станет видно, но разумеется, ничего не вышло. «Дурацкая безделушка!» – подумал он и полез наверх.
– Фелль-зей-фер!!! Проклятие! Да что здесь происходит?! – негодовал его приятель, в ужасе озираясь. Когда кто-то схватил его за руку, душа у него ушла в пятки.
Грянувшись оземь, противоглаз сам собой починился. Ну, или почти. Исчезание начало работать так, как его и задумал создатель коробочки: нажав на кнопку, человек становился невидимым на полчаса. Затем вначале появлялась голова, потом ноги, а потом постепенно появлялось и всё остальное. Но поскольку Фелльзейфер ткнул в кнопку пальцем раза три, не меньше, ему оставалось быть невидимым еще как минимум часа полтора. Но проблема с потерей голоса так и не была решена.
37
Побег
В это время Пенелопа и ее отец, передвигаясь по-пластунски, обогнули дом. Теперь они стояли, прижавшись спиной к колонне, и едва дышали. Подул легкий ветерок, зашуршали побеги плюща, свисавшие с высокой ограды.
– Надо как-то выбраться отсюда, – прошептал Леопольд, оглядывая каменную стену.
Пенелопа посмотрела сначала на гравийную дорожку, затем на стальные ворота. «Ну, уж нет, мы выйдем отсюда», – подумала она, хоть и знала, что ворота заперты. Ее взгляд скользнул по газону, мху, мраморным статуям… И остановился на огромном четырехкрылом ангеле. В голове всплыло какое-то смутное воспоминание, размытый образ… Ах да, это же был ее сон! Сон, приснившийся сегодня под утро, в котором она вместе с каким-то худощавым мужчиной ползла через парк. Что он ее спросил?.. «Откуда ты знаешь, что ключ под ангелом?» – так? Или что-то в этом духе? А она ему ответила: «Мне приснилось…»
Пенелопа бросилась к статуе, сунула руку в щель у подножия постамента – и вытащила ключ, привязанный к черной ленте.
– Папа, сюда! – негромко позвала она, подбежав к воротам. Ключ подошел. Она повернула его, замок щелкнул, и ворота открылись. Пенелопа бесшумно выскользнула наружу, отец – за ней. Заперев ворота снаружи, они бросились бежать по улице, миновали ратушу, почту и банк и помчались дальше, как можно дальше, по узкой каменистой тропе, вверх по склону, через кусты, в лес.
Совершенно обессилев, отец и дочь остановились у черничной поляны, чтобы перевести дух. Пенелопе не давала разогнаться тяжесть в ногах, а Леопольд просто был очень слаб. Им повезло, что они сумели так далеко удрать.
– Теперь можно не торопиться, – отдуваясь, пробормотал Говиндер. – На таком расстоянии они ни за что нас не учуют, за деревьями ничего не разглядеть.
Часы на колокольне Черной Топи пробили три.
– К сожалению, нам все-таки придется поторопиться, – прибавила шаг Пенелопа. – Поезд до Горчичной Горы отправляется в четверть четвертого. Мы должны на него успеть!
Тут она споткнулась и упала. Леопольд помог ей подняться. Погоняемые страхом, они снова побежали сквозь чащу, по скошенному полю, по высохшим и растрескавшимся проселочным дорогам, мимо бледно-коричневых домов и участков, огороженных сеткой. Впереди показался вокзал. Поезд уже стоял у перрона. Пенелопа и отец влетели в вагон вместе с последними пассажирами. Двери захлопнулись, и состав тронулся.
Так они и стояли в тамбуре, зажатые между незнакомыми людьми, которые, может, и хотели бы отодвинуться от потных и грязных соседей, но не могли. Мест не было. С утра поезд был почти пустой, а сейчас набилось столько людей, сколько селедок в бочке. Нельзя было и пальцем пошевелить. Пенелопа и Леопольд стояли спиной друг к другу. А им бы очень хотелось поговорить, теперь, когда уже ни от кого не надо прятаться. Но в этой ситуации были и плюсы – сквозь такую толпу не мог протиснуться контролер и попросить билет, которого, конечно же, у них не было.
Добравшись до Горчичной Горы, они направились к стоявшему на остановке автобусу. Держа в руке проездной, Пенелопа пробормотала:
– Я поговорю с водителем. Он меня давно знает, и может быть, разрешит тебе проехать со мной…
Загородив, насколько это было возможно, отца, чтобы никто не видел его лохмотьев, Пенелопа широко улыбнулась водителю. Тот в изумлении уставился ей через плечо. Глаза у него полезли на лоб.
– Леопольд, это ты? – растерянно спросил он. – Но как?.. Ты же… То есть, я думал… Мне казалось… что ты уже много лет мертв!
– Привет, Фальк, – спокойно произнес герр Говиндер. – Рад тебя видеть! Как видишь, я жив. И если можно, хотел бы прокатиться на автобусе.
Водитель только рот открыл. Леопольд невозмутимо продолжил:
