– Но ты ведь не можешь так просто взять и… Я считаю, такие вопросы нужно обсуждать вместе, – недовольно сказала мать и попыталась пройти к двери.
– Подожди! Сначала нам нужно поговорить. – Пенелопа вскочила, преграждая ей путь.
– Уймись, пожалуйста. Мне сейчас не до игр. Я проехала несколько сотен километров и очень устала. А ты встречаешь меня на пороге с выкрашенными – без спроса! – волосами и отказываешься пускать меня в дом. Что это вообще такое?
– У нас гость.
– Какой еще гость? – еще больше помрачнела фрау Говиндер. Развлекать гостей она уж точно была не в настроении. Да и у кого хватило наглости явиться в столь поздний час, да еще и без приглашения?
– Ты отлично знаешь этого человека, и он тебе очень дорог, – попыталась успокоить ее Пенелопа. – А теперь присядь, пожалуйста, на минутку.
Фрау Говиндер сдалась: «Ну ладно, выкладывай!» – и опустилась на ступеньку.
– На самом деле это вовсе не гость. К нам пришел тот, кто очень важен для нас. Давным-давно его разлучили с нами. Его заставили, он не виноват. Он не посылал тебе тогда никакого письма. И не отправлял нам никаких серых конвертов. Все эти годы он томился взаперти и тосковал по нам, мама. Но сегодня ему удалось сбежать. Папа вернулся домой.
Лючия Говиндер смотрела на Пенелопу так, будто решила, что ее дочь сошла с ума. Но та не отводила взгляда. Глаза ее странно блестели.
– Пойдем в дом, мама. Папа ждет тебя. Только не пугайся, он немного… похудел.
Пенни встала и повернула дверную ручку. Но мать, следом за ней поднявшись со ступенек, казалось, вовсе не собиралась идти в дом. Она стояла, тяжело дыша, губы у нее дрожали.
– Но ведь он же… Я хочу сказать, он… Он же сам…
Пенелопа молча покачала головой. Сжав губы, фрау Говиндер посмотрела в небо, потом вдаль, где темнел лес, затем снова на Пенелопу. И еле заметно кивнула. Отстранив дочь, она сама открыла дверь.
Пенелопа снова села на ступеньку. Теперь и она посмотрела на небо. Давно сгустились сумерки, над лесом показалась первая звезда. Стукнула кошачья дверца. На улицу выбралась Куку, гордо прошествовала по крыльцу и ткнулась мордочкой в живот хозяйке. Пенелопа провела рукой по ее спинке.
– Ты там тоже лишняя? – спросила она свою старенькую подругу. – Хочешь прогуляться? Мне нужно забрать велосипед…
Куку и Пенелопа неторопливо брели к остановке. Внезапно раздалось тихое звяканье, словно по булыжной мостовой кто-то ехал на велосипеде. Пенелопа подняла глаза. На вершине холма из темноты показался вначале руль, а затем и сам велосипед. Он сам собой катил ей навстречу.
– После такого дня было бы несправедливо заставлять тебя лезть в гору, – громыхнула дорога. Велосипед остановился прямо перед Пенелопой.
– Спасибо, – пробормотала она и подхватила велосипед, как только он начал крениться набок. – Значит, теперь ты снова со мной разговариваешь?
– Я всё это время с тобой разговаривала, но тебя это, кажется, совершенно не волновало, – обиженно буркнула дорога. – Рада, что ты одумалась!
– Ах, так я же еще и виновата?! – возмутилась Пенелопа.
– Если меня вдруг кто-то покрасит в серый, я, может, тоже оглохну, – раздался вдали глухой раскат. – Да и кошки, которая бы меня выручала, у меня тоже нет. А теперь доброй ночи!
Голос эхом растаял вдалеке, и наступила тишина.
– И тебе того же, – буркнула Пенелопа, сунула свитер в корзину, усадила сверху Куку и покатила велосипед по тропинке к дому.
Она так устала, что почти спала на ходу – но в то же время чувствовала себя бодрой, как никогда. И была безумно, безумно рада распахнуть дверь и увидеть поджидавших ее родителей.
42
Газета
По такому случаю все газеты должны были бы трубить:
«Сенсация года!
Тринадцатого августа
впервые светило солнце!»
О да, именно так Пенелопа представляла себе утренние заголовки на следующий день. Но поскольку до сих пор никто не заметил, что дождь, идущий на ее день рождения, не совсем настоящий, тот факт, что в день, когда ей исполнилось одиннадцать, неожиданно выглянуло солнце, тоже не вызвал особого ажиотажа.
Но сама Пенелопа была невероятно взбудоражена.
– Ур-ра-а-а! Наконец-то! Йух-ху-у! Йих-ха-а!
Схватив маму за руку, она потащила ее на улицу. Они помчались по лужайке к грушевому дереву. Пенелопа тут же залезла на него.
– У меня день рождения, а дождя нет! И мне одиннадцать, одиннадцать, одиннадцать!
Сорвав недозрелую грушу, она бросила ее отцу, как раз показавшемуся на пороге драконьего дома.
– Папа, ну что с тобой? Неужели ты не рад? Или ты бы предпочел, чтобы опять лил дождь, как и все предыдущие десять лет? – и она швырнула в него еще одной грушей, а потом еще одной.
Поймав их все, Леопольд Говиндер с наслаждением надкусил одну из них – внезапно дозревшую.
– Нет-нет, я очень рад, – пробормотал он, но вид у него был какой-то унылый.
– А почему тогда у тебя такое выражение лица, как будто ты только что съел чертополох?
– Ну, потому что… Потому что, если говорить откровенно, то, наверное, это я виноват, что до сих пор тринадцатого августа всегда было мокро и слякотно.
– Почему это ты виноват? – Пенелопа соскочила с дерева. – Тебя же здесь не было!
Леопольд уселся на ступеньку.
– В том-то и дело. Каждый год тринадцатого августа я думал о тебе. Спрашивал себя, какого ты роста, как у тебя дела, чем ты занята. Достались ли тебе от меня рыжие волосы и всё, что к ним прилагается. Думая о тебе, я очень хотел оказаться рядом. Обнять, подхватить на руки и закружить. Посмотреть на тебя и сказать: «Лючия, дорогая, посмотри-ка, наша Пенни уже такая взрослая! Вот ей исполнилось восемь, девять, десять лет…» Но дело в том, что если мы так сильно тоскуем по таким, как мы, начинается гроза. Поднимается ураган, ветер воет, с неба сыплется град, сверкают молнии… Но до земли ничего не долетает. А поскольку меня держали в темнице, и силы мои почти иссякли, то и гроза получалась слабенькая. Поэтому просто моросил дождь.
Сев рядом с отцом, Пенелопа погладила его по коленке.
– Ну и что! Зато промокнуть под этим дождем было невозможно. Знаешь что? Я как-нибудь запрусь в хлеву у соседей и начну очень сильно по тебе скучать. Вот мы и посмотрим, намочит тебя или нет!
И она хихикнула.
– Знаешь, Лючия, мне кажется, у нас выросла маленькая хулиганка, – произнес отец. – Ты согласна?
– Мне кажется, срочно пора заняться именинным пирогом, ведь мы еще не завтракали, – ответила Лючия. – И если к нам сейчас заявятся Том и Питч, будь уверен – нам не достанется ни кусочка!
