Не вышло. Мама, конечно, выслушала, посочувствовала, даже сварила ее любимый какао и насыпала туда мелких зефирок, которые назывались красивым вкусным словом «маршмеллоу». Само наличие дома таких необычных сладостей говорило о том, что какао был запланирован еще до печального известия о гибели Иры. Вероятно, мама купила зефирки по дороге домой в качестве безмолвного извинения за то, что не пришла ночевать. Только по таким маленьким жестам Юля и понимала, что она все-таки чувствует себя виноватой, когда забывает о них – или просто «забивает» – в процессе бурной личной жизни.
Но после какао и сочувственных кивков последовал вздох и краткий вердикт:
– Рано или поздно с ней должно было случиться что-то подобное.
С чего мама это взяла, Юля понятия не имела, но спрашивать не стала. Она давно заметила, что у взрослых – к которым она по привычке себя не причисляла, невзирая на работу и «ребенка» в виде младшего брата – есть такая особенность: когда что-то случается, они старательно делают вид, что давно это предвидели. Даже если на самом деле ничто не предвещало и никаких мыслей на этот счет у них не было.
Желание продолжать разговор у Юли отпало, поэтому, когда мама попросила все же сходить с братом на набережную, иначе он весь вечер будет ныть, даже спорить на стала.
Утром ее ждала собственная смена на работе, поэтому, несмотря на почти бессонную ночь, пришлось вставать, одеваться, наносить макияж, а потом дежурно улыбаться клиентам. Жизнь не останавливается с чьей-то смертью. Ее непрерывный поток несет тебя дальше, не давая времени на скорбь. Может быть, так оно и лучше. Чем сильнее занята, тем меньше времени на страдания. И вот уже к середине дня она почти забыла о случившемся, забегавшись: в воскресенье всегда хватало народу.
Лишь в редкие моменты, когда происходило что-то забавное или наоборот раздражающее, Юля ловила себя на том, что тянется за телефоном и собирается рассказать об этом Ирке в мессенджере. Горло сразу перехватывало и глаза начинало щипать, но она смаргивала непрошенные слезы и гнала эти мысли прочь. Не хватало только разрыдаться посреди торгового зала.
Витя появился в магазине после восьми с неожиданным приглашением: они с ребятами решили устроить прощание с Ирой, поехав в усадьбу.
– С ума сошли? – возмутилась Юля, услышав об этом. – Там же наверняка полиция, следственные действия, эксперты – вот это все, что в кино показывают…
– Да прям, думаешь, они там круглые сутки сидят? – фыркнул Витя. – Давно уж разошлись наверняка.
Он выглядел нервным, взвинченным и немного пугал Юлю. Казалось, если она станет отпираться и дальше, он ударит ее и закатит скандал прямо на глазах у всех. Публичных скандалов Юля почему-то всегда боялась до нервного паралича.
– Я работаю до девяти, – попыталась увильнуть она, – так что не смогу.
– Мы подождем, – заверил Витя и тут же пошел на выход, не дав ей ответить.
Когда Юля вышла из закрывшегося магазина, ее действительно ждали. Она попыталась сделать вид, что не заметила припаркованную у края дороги машину Макса, благо пешеходная зона тут была широкой, но ей посигналили и окликнули по имени. Пришлось подойти.
– Ребят, это правда очень плохая идея, – Юля снова попыталась воззвать к их рассудку, наклонившись к окну со стороны водителя, у которого опустили стекло. – Вы предлагаете ехать на ночь глядя туда, где только что убили человека…
– Мы же будем вместе, – заметил Макс. – Ничего с нами не случится. Уроды, убивающие девчонок, не связываются с парнями. Так что не бойся. Залезай.
«Я не хочу», – крутилось у Юли на языке, но за такую фразу ей часто попадало в детстве и с годами она разучилась ее говорить.
– Я не понял, – Витя, сидевший рядом с Максом на пассажирском сиденье, наклонился к окну, ловя ее взгляд. Глаза у него были мутные, речь – нечеткая. – Чьей лучшей подругой была Ирка? Мы ее память хотим почтить. Или тебе наплевать на нее?
Это стало последней каплей. Юля раздраженно дернула на себя заднюю дверцу. Сидевшей на засаленном диванчике Моте пришлось подвинуться.
4 сентября 2016 года, 20:43
Усадьба Грибово, Московская область
На звукоизоляцию салона в БМВ жаловаться не приходилось, поэтому прежде, чем Игорь ушел, оставив его в одиночестве, Влад попросил приоткрыть окно с той стороны, где он сидел. Не очень-то помогло, конечно: вокруг стояла почти мертвая тишина. Но так он хотя бы слышал взволнованный шепот листвы и отдаленную трель какой-то птицы. Шум шоссе сюда не доходил. То ли разбивался о стену деревьев, то ли просто не существовал вовсе: Игорь упоминал, что движение тут не особо напряженное.
Тишина заставляла Влада нервничать, но если бы кто-то увидел его в данный момент, то напряжения и тревоги не заметил бы. Влад научился контролировать выражение лица задолго до того, как лишился зрения. Еще когда активно участвовал в делах семьи. В бизнесе нужно всегда излучать уверенность, спокойствие и расположение к тем, с кем общаешься, даже если они вызывают у тебя позывы тошноты, а от страха сорвать сделку и оказаться неудачником в глазах отца и старшего брата болезненно сводит живот.
Влад все-таки непроизвольно дернулся, когда дверца рядом резко распахнулась и угнетающая тишина разбилась о негромкий голос водителя:
– Чисто. Они ушли.
Лаконичность была его фирменным стилем. К чему тратить лишние слова, если и так понятно, что он имеет в виду? Полиция сделала все, что хотела, и убралась, наверняка оставив бесполезные границы в виде предупреждающих лент, мол, ты туда не ходи, ты сюда ходи, а лучше вовсе не ходи. Влад мысленно задался вопросом, почему они не оставили какой-нибудь дежурный патруль на месте происшествия. На случай, если убийца решит вернуться на место преступления. Ведь убийцы так поступают, и полиция не может этого не знать. Впрочем, не оставили – и слава богу.
– Точно пойдете? – коротко поинтересовался Игорь.
Вопрос не праздный. Дойти до полуразрушенного основного здания усадьбы не сложно, но внутри даже зрячий рискует в любой момент оступиться и сломать ногу, что уж говорить о слепом. Тут никакая трость не поможет. Но Влад все равно решительно вылез из машины и привычным движением эту трость разложил.
Игорь понял его без слов и принял решение без споров. Захлопнул дверцу машины, взял под локоть и потянул вперед, указывая направление.
– Папку не забыл? – на всякий случай уточнил Влад.
– Нет.
Тишина продолжала давить на уши, и Влад непроизвольно напрягал слух больше обычного, силясь уловить хоть что-то. Кончик трости привычно прощупывал дорогу впереди.
– Входим в здание, – прокомментировал Игорь. – Здесь темно. Включу фонарь.
Он был для Влада гораздо больше, чем водитель или поводырь. Отчасти он стал его глазами. Вот если бы еще говорил не через силу, а рассказывал подробнее… Но идеал недостижим, и всегда приходится с чем-то мириться.
