Телефон заговорил сдержанным, но морозным голосом менеджера с работы:
– Юля, доброе утро. А почему ты еще не на работе? Ты заболела? Если так, то нужно было предупредить…
Успокоившееся было сердце снова встрепенулось и зачастило в груди. Ну да, первое занятие у Анисимова, значит, среда – первый день их общей смены. Но сегодня на работу должна была выйти Ирка… Юля едва не ляпнула это в трубку, но успела остановить себя. Ирки больше нет, поэтому теперь все рабочие дни – ее, по крайней мере, пока она не найдет себе другую напарницу.
– Я… я сейчас буду, простите, – пробормотала она, уже снова закидывая сумку на плечо и вскакивая со стула. – Немного опаздываю просто, но через пять минут буду!
Через пять, конечно, не будет. Это до колледжа она долетела за пять, а магазин находится дальше, даже очень бодрым шагом с переходом на бег здесь как минимум минут десять.
Но хуже всего, конечно, то, что ей работать два дня подряд, сменами по двенадцать часов, а потом через два дня снова… И когда она будет учиться? Конечно, на последнем курсе в их колледже работают уже почти все, но как правило по половине ставки, а не по целой. Эдак можно до конца учебного года и не дотянуть, с таким-то графиком!
Юля погрузилась в эти безрадостные мысли и совсем ничего не видела перед собой, а потому у подножия лестницы едва не влетела в одну из сокурсниц – Галку. Та и не подумала отойти в сторону, наоборот, замерла, преграждая ей дорогу.
Ее всегда звали именно Галкой и никак иначе, и не только потому, что по паспорту она была Галей, а из-за общего сходства с птицей. Маленькая и костлявая, она часто смотрела на людей боком, резко дергала головой и порой странно двигалась, как будто человеческое тело казалось ей неудобным. Она носила только черное и красила короткие волосы в иссиня-черный цвет. Или не красила, а такими ее наградила природа, потому что глаза у нее тоже были настолько темно-коричневыми, что при определенном освещении казались черными. Галка всегда густо подводила их и покрывала веки тенями, отчего глаза казались еще темнее.
В колледже ее не любили, и насколько знала Юля, почти никто с ней не общался. Звали то готом, то ведьмой, то лесбой, то просто фриком. Она огрызалась, посылая недоброжелателей очень заковыристыми формулировками, или делала вид, что никого не замечает.
Кажется, это был первый раз за все годы совместной учебы, когда Галка вступила с Юлей в подобие контакта, уставившись на нее своими черными глазищами, не мигая.
– О, привет… – выдохнула Юля, не зная, что еще сказать. – Прости, не заметила тебя сразу. Я спешу…
– Ты была там? – резко перебила Галка, словно и не слыша ее.
Интересно, сколько обычный человек может не моргать? Или Юле только кажется, что Галка не моргает, потому что она категорически не в состоянии выдерживать такой взгляд и сама постоянно отводит глаза?
– Где?
– В Грибово. В усадьбе. Ты ее видела?
В груди что-то кольнуло. Да что там «кольнуло»? Показалось, что в солнечное сплетение вогнали тонкую длинную ледяную иглу.
– Кого?
Галка закатила глаза. Почти так же, как частенько делала Ира.
– Ткачева, соберись, ты же не лохушка! Призрак ты лично видела? Вы же были там после смерти этой шлюшки Рязановой.
Юля знала, что Галка называет «шлюшками» девчонок, которые ей лично не нравятся (то есть, почти всех), но именно в адрес Ирки ее это покоробило. Так сильно, что она едва не озвучила те несколько ругательств, которыми владела, чтобы послать Галку с ее расспросами. Но удержалась. Она вообще редко позволяла себе ругаться вслух, а тут еще стало интересно: откуда Галка знает про их визит в усадьбу?
В памяти всплыл оплавленный воск на кончиках лучей пентаграммы, и одно из прозвищ Галки – ведьма – вдруг обрело новый смысл. Юля никогда не относилась к этому серьезно, поэтому даже не подумала про сокурсницу, когда увидела то, что походило на следы магического ритуала. Она тогда подумала совсем о другом человеке. И не из-за свечей, а из-за мела. Зеленого мела.
Зеленый обмылок, который в субботу утром дядя Никита требовал с таким воодушевлением, врезался ей в память. К понедельнику, когда дядя по обыкновению заглянул на обед, он уже намертво связался в голове с зеленым же мелом из усадьбы. Пользуясь случаем, Юля поинтересовалась у дяди, как успехи с тараканом и обмылком, а потом между делом уточнила, что это за знающая женщина, которую ему посоветовали.
Дядя Никита был очень рад обсудить это. Видимо, только Юля проявила интерес к его «последней надежде на нормальную жизнь», пусть и не сразу. Он с упоением рассказал, как искал в магазине зеленое мыло и потом долго и нудно «смыливал» его, чтобы остался обмылок.
– А таракана где взял?
– А таракана она мне сама продала, – радостно сообщил дядя. – Всего за тысячу!
Он еще долго рассказывал о проведенном ритуале и о том, что ему теперь нужно писать той самой красной ручкой, пока в ней не закончатся чернила – тогда сглаз окончательно спадет и дела пойдут в гору. Юля в этот бред уже не вникала, только поинтересовалась адресочком ведьмы.
– Что, приворот понадобился? – весело подмигнул дядя. – Или отворот?
Она не удостоила его предположение ответом, но где искать «знающую женщину» он все равно сказал. Юля даже пошла туда на следующий день после занятий, поскольку во вторник у нее было всего две пары и почти весь день оставался свободным. Только она так и не придумала, что хочет сказать той ведьме, поэтому в последний момент испугалась и прошла мимо.
И вот теперь, глядя в темные глаза Галки, Юля вдруг подумала, что та «ведьма», разводящая простачков вроде дяди Никиты на деньги, может и не иметь отношения к свечам, оплывшим на месте убийства. Ведь кто-то погасил их и унес прямо перед тем, как они пришли. Может быть, тот человек оставался где-то поблизости и наблюдал?
– А ты откуда знаешь, что мы там были? – тихо спросила Юля, теперь уже не отводя взгляда.
Галка презрительно скривила губы.
– У твоей второй подружайки язык, как помело, она всем рассказывает, как вы туда ездили. И что делали. Как орал придурочный Витька. И о том, что вы там слышали, а она видела, тоже рассказывает. Только ведь у нее мозгов как у инфузории-туфельки, поэтому я тебя спрашиваю: ты сама призрака видела? Или слышала хотя бы?
Жуткий смех, который Юля отчаянно пыталась забыть, вновь зазвучал в ушах, да так отчетливо, словно она слышит его наяву.
Но откровенничать с Галкой ей совершенно не хотелось, поэтому она все-таки обогнула ее, бросив на ходу:
– Прости, я на работу опаздываю, мне некогда болтать.
Галка не стала ее удерживать, хватая за руки, но одной единственной фразы, брошенной в спину, хватило, чтобы Юля едва не споткнулась, врастая ногами в землю:
– Вам всем капец, – весело сообщила Галка. – Вы ее оскорбили, поэтому она перебьет вас. Одного за другим.
