– Ладно, будем считать так, – легко согласился он.
БМВ как раз въехал во двор их дома, поэтому разговор сам собой сошел на нет. Уже в лифте Юля, бросив взгляд на часы, спросила:
– А что нам делать дальше? С Хозяйкой, я имею в виду.
– Думаю, действовать по-прежнему плану: расспросить Алексея и попытаться выяснить, с кем твоя подруга возвращалась домой. Еще бы понять, имеет ли какое-то отношение к ее смерти та пентаграмма, о которой ты говорила. Или это какая-то отдельная игра…
Лифт остановился на их восьмом этаже, дверь, скрипя, отъехала в сторону. Юля вышла первой, Влад последовал за ней. Сейчас, когда невидящий взгляд скрывали очки, а трость была сложена, он совсем не походил на слепого: шел достаточно уверенно, хоть и медленно, как всегда.
А за дверью во внутренний коридор их ожидал сюрприз в виде уже знакомых Юле полицейских. Вот только имен их она не помнила, поэтому просто поздоровалась и поинтересовалась:
– Вы ко мне?
– Нет, мы к вашему соседу, – бодро сообщил тот, что помоложе, в упор глядя на ее спутника.
Тот остановился, как только она обратилась к полицейским. Со стороны могло показаться, что он смотрит на них сквозь темные стекла очков.
– Вы Владислав Федоров? – меланхолично поинтересовался полицейский постарше.
– Да, это я, – отозвался Влад. – Чем обязан?
– Пройдите с нами, у нас есть к вам несколько вопросов.
– А здесь вы их задать не можете?
– Нет, не можем.
– Тогда сожалею, но мне сейчас неудобно с вами куда-либо идти. Давайте назначим встречу…
– Вам придется пройти с нами сейчас, – перебил полицейский помоложе. – Вы задержаны по подозрению в убийстве Ирины Рязановой.
Юля обернулась и испуганно посмотрела на Влада. А он только улыбнулся.
– А вот это уже интересно.
Глава 14
9 сентября 2016 года, 12:05
Соболев давно не чувствовал себя так глупо. А ведь как хорошо все начиналось! Красиво так складывалось, как он любит: Владислав Федоров оказался связан и с подругой убитых, и с последней для Ирины Рязановой вечеринкой, и с местом преступления. Состоятельный чудик, он три года назад исчез с радаров тех узких кругов, в которых был широко известен. И эта его авария, после которой он залег на дно, стал затворником. Может быть, сильное потрясение или травма вызвали сдвиг у него в мозгах. Или он подсел на наркотики, что часто происходит с людьми, у которых долго и болезненно заживают травмы. В общем, что-то из этого могло стать причиной такого странного первого убийства.
Когда в ресторане, арендованном холдингом «Вектор» для закрытой презентации, один из официантов, работавших в тот вечер, опознал Ирину Рязанову, цепочка красиво ложащихся фактов замкнулась. Правда, Велесов по молодости все равно опасался делать резкие телодвижения в отношении сына состоятельного и влиятельного отца, поэтому велел для начала просто поговорить с ним, не предъявляя никаких обвинений. Они так и собирались сделать, но сукин сын просто выбесил его своим надменным: «Давайте назначим встречу»! Вот Соболев и сорвался…
А этот гаденыш буквально рассмеялся им в лицо и демонстративно разложил длинную белую трость… И теперь сидит перед ним в кабинете, слепо таращась в пространство. Кто ж знал, что он слепой? Об этом нигде не было ни полстрочки, ни даже намека.
Петр Григорьевич мрачно посматривал на них из-за своего стола, вздыхал и кряхтел, елозя на скрипучем офисном кресле. Сам Соболев растерянно постукивал кончиком ручки по бланку протокола допроса, не зная, с чего начать. Зачем он вообще его сюда привез? Да все затем же: разозлился, психанул и не пожелал отступать. И если теперь Велесов об этом узнает… Впрочем, нет, Велесова он не боится, тот его только смешит время от времени. А вот если этот хлыщ пожалуется папочке, то с Соболева могут и погоны снять. Теоретически. Такой скандал: по подозрению в убийстве задержан слепой!
А этот гад сидит и улыбается. Весь такой холеный, прилизанный… И машина с водителем за ними до самого Управления тащилась такая, какую Соболев никогда в жизни себе не купит. Даже если взятки начнет брать. А ведь они ровесники, Федоров даже на полтора года его моложе.
– Мы долго еще будем здесь сидеть? – вежливо поинтересовался Федоров, все также глядя в пустоту. – Простите мое нетерпение, но я ведь не вижу, что происходит. И не слышу, чтобы что-нибудь происходило, поэтому у меня складывается впечатление, что вы просто на меня пялитесь. А вы, кажется, хотели поговорить.
Изъясняется-то как! «Простите мое нетерпение»… Соболев не выдержал и скорчил гримасу, передразнивая собеседника, словно ему внезапно снова стало пять лет. А что? Тот же все равно не видит.
Федоров действительно остался невозмутим, зато Петр Григорьевич красноречиво кашлянул.
– Вы были знакомы с Ириной Рязановой? – начал Соболев со стандартного вопроса. Уж раз влип в такую некрасивую ситуацию, придется делать морду кирпичом и гнуть свою линию.
– Нет.
– Уверены? Может быть, вы встречались с ней при жизни, просто не знали, что это она?
– Исключено. В Шелково я приезжал всего один раз, на показ квартиры. Всем остальным: ремонтом, обустройством, перевозом вещей – занималась моя сестра. Я переехал сюда второго сентября, но ни с кем из местных в тот день не контактировал. Как и в день… просмотра, если это можно так назвать в моем случае.
– Может быть, вы пересекались на других… вечеринках? – предположил Соболев. – Ваша компания могла и раньше нанимать то же эскорт-агентство.
– Простите?
Маска спокойствия на его лице дрогнула. Впервые за время их общения. Светлые брови сдвинулись к переносице, на лбу появилась тревожная складка, но взгляд остался таким же равнодушно-пустым.
– Ирина Рязанова работала в эскорт-агентстве, – медленно разъяснил Соболев, внимательно следя за выражением лица собеседника. – Вечером второго сентября вашей компанией проводилась закрытая презентация, на которой присутствовали девушки из этого агентства. Вы там были?
– Нет, меня там не было, – Федоров быстро вернул маску на место. – Я уже три года не участвую в делах компании и не посещаю мероприятия. Именно поэтому мое нынешнее состояние известно очень узкому кругу лиц.
– Где вы провели ночь со второго на третье сентября?
– В своей новой квартире. И на вашу беду у меня ночевала сестра, поэтому она может подтвердить, что я никуда не отлучался. Я уже не говорю о том, что без водителя я далеко отлучиться не в состоянии. И мой водитель может подтвердить, что я его в ту ночь не вызывал.
Соболев поморщился. Нет, показания близких родственников, а также людей, в финансовом плане зависимых от подозреваемых, обычно не считались непробиваемым алиби, но в совокупности с другими обстоятельствами явно перевешивали в сторону невиновности Федорова.
