В итоге на поднос, столы и в блокнот она смотрела куда внимательнее, чем под ноги и на лица клиентов. И когда мужчина, сидевший за маленьким столиком в среднем ряду, неожиданно выбросил в сторону руку, делая знак остановиться, она мысленно покрыла его матом с ног до головы.
Мало того, что ее пока еще раздражала эта барская манера подзывать официантов взмахом руки, но она едва успела затормозить так, чтобы не опрокинуть поднос, на котором стояла чашка эспрессо для этого самого мужчины, сидевшего к ней спиной, и два больших карамельных капучино и пара тортиков для дам в углу.
Однако прежде, чем она успела хотя бы просто выдохнуть, не то что прокомментировать вслух, выставленная в сторону пятерня сложилась в назидательно торчащий указательный палец, который позже выразительно опустился вниз, привлекая к чему-то ее внимание.
Аля отвела поднос в сторону, опустила взгляд и обнаружила, что мужчина остановил ее буквально в одном шаге от сумки, не то упавшей, не то просто брошенной в проходе. Конкретно этой траекторией Аля с момента прихода мужчины еще не пробегала, а потому сумку не видела, и если бы она за нее запнулась, то упал бы, скорее всего, не только поднос.
Раздражение тут же сменилось благодарностью и чувством легкого стыда – за то, что успела мысленно обругать человека, который просто так странно ей помог.
– Вы не могли бы убрать сумку с прохода? – обратилась Аля к девушке, чей стул был ближе всего к бесхозной сумке.
Девица, у которой хватало пирсинга как в ушах, так и в носу и губах, лениво обернулась и с видом человека, делающего другому великое одолжение, подтянула сумку к себе, оставив ее лежать теперь почти под стулом. После чего снова направила все свое внимание на молодого человека, сидевшего напротив. А может быть, это была ее подруга: порой трудно определить.
– Спасибо, – поблагодарила Аля девушку, хотя та уже не обращала на нее никакого внимания. – И вам тоже, – добавила она, ставя перед мужчиной эспрессо и маленький стакан с водой.
– Не за что, – отозвался тот и развернул к ней блокнот, лежавший у него под рукой. – Услуга за услугу: скажите, пожалуйста, что здесь нарисовано?
Аля лишь скользнула взглядом по блокноту и успела заметить, что мужчина держит в руке простой карандаш, которым и был сделан набросок. Рассматривать, во что складывались штрихи всех оттенков серого, Але было некогда, к тому же поднос все еще оставался тяжелым, а женщины за столиком в углу уже нетерпеливо посматривали в ее сторону. Долго расшаркиваться перед человеком, заказавшим только эспрессо, смысла не было: он все равно едва ли оставит внятные чаевые, а флиртовать с клиентами – даже хорошо одетыми и весьма симпатичными – она и вовсе не видела смысла, ведь у нее уже имелся парень, которого она любила.
– Вы же сами это нарисовали, – заметила она тоном, пресекающем всякие намеки на флирт.
Аля уже собиралась уйти, но мужчина неожиданно коснулся ее руки своей, останавливая.
– И все же, будьте так любезны взглянуть. Моя благодарность будет выразительнее вашей.
Она едва не скрипнула зубами. Вот привязался! Попыталась бросить на клиента многозначительный взгляд, давая понять, что ей некогда, но наткнулась на непроницаемо черные стекла солнечных очков. С учетом полного отсутствия солнца на улице это показалось странным, но Аля за пару недель работы навидалась всякого.
Мужчина полез во внутренний карман пиджака за кошельком, и его намек неожиданно стал гораздо прозрачнее. Может быть, ей все же обломятся чаевые. Аля вздохнула и вгляделась в рисунок.
Он оказался не таким уж нагромождением штрихов, как ей почудилось сначала. Вполне отчетливо была видна девушка, лежащая в круге с раскинутыми в стороны руками и ногами, закрытыми глазами и приоткрытым ртом. Аля нахмурилась, присмотревшись внимательнее: из-под тела выбегали линии, которые, если подумать, наверняка могли бы складываться в звезду. Аля видела такое в кино.
– Вероятно, это ритуальное убийство? Я угадала?
– Что заставило вас так подумать?
– Ну, тут девушка, у нее закрыты глаза, и она лежит в круге на пентаграмме, возможно…
Аля осеклась, когда снова перевела взгляд на мужчину. Тот как раз раскрыл кошелек и выбирал в нем купюру, чтобы расплатиться за кофе. Но он не смотрел на них, а выбирал на ощупь. Наконец вытащил одну, которой можно было оплатить три больших эспрессо, и положил на столик рядом с уже пустой чашкой.
– Благодарю. Сдачи не надо.
Непривычно медленно он отодвинулся со стулом назад и осторожно поднялся на ноги. Взял со столика белую трубку, на которую Аля сначала не обратила внимания, и одним движением разложил ее в длинную трость, какой пользуются слепые.
– Всего доброго, – попрощался мужчина, нашарив на столе блокнот, и направился к выходу из кафе, проверяя кончиком трости дорогу.
– До свидания, – растерянно выдохнула Аля, забирая со столика деньги и глядя мужчине вслед.
«Надо же, такой молодой, симпатичный и одет хорошо, а инвалид, – подумалось ей. – Жаль».
– Девушка, мы заказ сегодня дождемся или как? – раздраженно окликнула ее одна из дам, сидевших в углу, заставляя скинуть с себя оцепенение и вернуться к работе.
– Да, уже несу, – быстро ответила Аля, торопливо направляясь к их столику.
Хотя, по ее мнению, обеим женщинам стоило воздержаться и от тортиков, и от кофе с карамельным сиропом в кружке размером с маленькое ведро.
– Извините за ожидание, – заученно добавила она, расставляя перед женщинами чашки и тарелки.
И лишь на обратном пути к барной стойке она задалась вопросом: как же мужчина рисовал, если он слепой?
Глава 2
3 сентября 2016 года, 02:36
г. Шелково, Московская область
Телефонный звонок разбудил ее посреди ночи. Юля не сразу поняла, что происходит и почему звонит будильник, если за окном такая темень. Потом сообразила, что это не будильник, а входящий вызов, и сердце тревожно встрепенулось, застучало быстрее. Никто никогда не ждет от ночных звонков ничего хорошего.
– Да? Алло? – прохрипела Юля в трубку. Голос со сна не подчинялся.
Из трубки послышался какой-то шум: то ли жужжание, то ли шипение, то ли все сразу. На заднем плане играла музыка и переливался женский смех. И еще какая-то смесь звуков, которую сонный мозг не мог идентифицировать.
– Алло, кто это? Мам, ты?
Юля прикусила язык, но поздно: она ведь даже не знает, который час! Мать наверняка вернулась, пока она спала. А если нет, то не стала бы звонить ей среди ночи.
– Юлька? Слышишь меня? – раздался в трубке громкий, бодрый, пьяный и при этом хорошо знакомый голос. – Ты там где? Спишь?
Ирка. Юля отняла телефон от уха, чтобы взглянуть на время. Половина третьего ночи. Да она обалдела!
